– Ужасный, хотя и без синяков и ссадин. Такой, когда по капле высасывают душу. Я видел ее только в самом кон­це. К тому моменту все было довольно скверно.

– Слова могут ранить хуже ножа. И раны дольше не заживают.

Она не посмотрела на Ройка. И Роик тоже не посмот­рел на нее.

– Да уж, – согласился м’лорд, который не смотрел на них обоих – Дьявол! Ехать мне туда или не ехать? Гово­рят, видеть невесту перед свадьбой – плохая примета. Или это говорят только о свадебном наряде? Не помню.

Таура поморщилась.

– И ты еще укоряешь ее за то, что у нее предсвадебный мандраж! Майлз, послушай. Ты ведь знаешь, как новобран­цы нервничают перед тем, как впервые вступить в бой?

– О, да.

– Ну вот. А ты помнишь, как они нервничают, когда ждут второго крупного боя?

Наступило долгое молчание, а потом м’лорд проговорил:

– О!

Опять пауза.

– Я как-то об этом не подумал. Мне казалось, это из-за меня.

– Это потому, что ты – эгоист. Я видела эту женщину всего один час, но даже мне было понятно, что ты – свет ее очей. Хотя бы на пять минут допусти возможность, что дело может быть в нем. В покойном Форсуассоне, кем бы он ни был.

– О, он был той еще штучкой, это точно. Я уже не раз проклинал его за те шрамы, которые он оставил на ее душе.

– Мне кажется, тебе и говорить особо не нужно. Про­сто будь там. И будь не им.

М’лорд побарабанил пальцами по перилам.

– Да. Может быть. Боже. Молю Бога, чтобы это было именно так. Черт. – Он скользнул взглядом по Ройку, игнорируя его как мебель особняка Форкосиганов, как ве­шалку для пальто. Как манекена. – Роик, достань какую-нибудь машину. Жди меня здесь через пять минут. Я хочу, чтобы ты отвез меня в дом дяди и тетки Катрионы. Но сначала я сбегаю наверх и сниму с себя эти доспехи.

Он провел пальцами по сложной вышивке на рукаве кителя, а потом отвернулся и начал подниматься наверх, тяжело шаркая ногами.

Это выглядело очень тревожно.

– Что же все-таки происходит? – осмелился спросить у Тауры Роик.

– Ему позвонила тетка Катрионы. Насколько я поня­ла, Катриона живет у нее в доме…

– С лордом аудитором и госпожой профессором Фортиц. Да. Ей удобно ходить оттуда в университет.

– Как бы то ни было, похоже, что у невесты какой-то ужасный нервный срыв или что-то в этом роде – Она на­хмурилась – Или что-то в этом роде. Майлз не может решить, следует ли ему ехать туда посидеть с ней или нет. Мне кажется, что следует.

Это звучало нехорошо. Более того, это звучало настоль­ко нехорошо, насколько вообще возможно.

– Роик… – Таура нахмурила лоб. – Вы случайно не знаете… В это позднее время в Форбарр-Султане я найду какую-нибудь работающую коммерческую фармацевтичес­кую лабораторию?

– Фармацевтическую лабораторию? – недоуменно пе­респросил Роик. – А что, вам тоже нездоровится? Я могу вызвать вам личного врача Форкосиганов или позову од­ного из медтехников, которые следят за здоровьем графа и графини…

Может быть, ей понадобится какой-нибудь галактичес­кий специалист? Не важно – он не сомневался в том, что имя Форкосиганов обеспечит ей нужные услуги. Даже в Ночь Костров.

– Нет-нет, я чувствую себя нормально. Мне просто ин­тересно.

– Сегодня почти все закрыто. Праздник. Все идут в гости, на костры и фейерверки. И завтра тоже. Завтра здесь первый день нового года – по барраярскому календарю.

Она мимолетно улыбнулась.

– Вполне предсказуемо. Новая жизнь для всех, бьюсь об заклад, ему понравилась эта символика.

– Думаю, больничные лаборатории работают всю ночь. В Хассадаре в Ночь Костров нам приходилось доставлять в больницы самых разных клиентов.

– Больницы – ну конечно! Мне следовало бы сразу о них вспомнить.

– А зачем вам лаборатория? – спросил он.

Она замялась.

– Я не уверена, что она мне нужна. Просто цепочка мыслей, которые пришли мне в голову этим вечером, ког­да эта тетка позвонила Майлзу. Но я, право, не уверена, что мне нравится, к чему меня эта цепочка привела…

Она повернулась и начала подниматься по лестнице, без труда перешагивая через ступеньку. Роик нахмурился – и отправился искать машину среди тех, что остались в подземном гараже особняка. Поскольку почти весь транспорт был задействован на то, чтобы перевозить домочадцев и гостей, тут, похоже, не обойтись без импровизации.

Но Таура разговаривала с ним – и почти нормально. Может быть… может быть, второй шанс все-таки иногда бывает. Если у человека хватает храбрости им воспользо­ваться…

* * *

Дом лорда аудитора и госпожи профессора Фортиц был высоким старинным строением, выложенным цве­тастыми плитками, и располагался поблизости Област­ного университета. На улице было пустынно. Роик оста­новил машину (в конце концов он без спроса позаим­ствовал ее у одного из оруженосцев, отправившихся с графом во дворец) у парадной двери. Издалека – глав­ным образом со стороны университета – доносились резкие хлопки петард, стройное пение и невнятные пья­ные песни. Густой, пьянящий запах костров и пороха наполнял морозный зимний воздух.

Над крыльцом горел фонарь. Госпожа профессор, не­молодая улыбчивая подтянутая аристократка, которая пу­гала Ройка почти так же сильно, как леди Элис, сама от­крыла им дверь. На ее мягком круглом лице застыло выра­жение тревоги.

– Вы сказали ей, что я еду? – негромко спросил м’лорд, скидывая пальто.

Он обеспокоенно посмотрел в сторону лестницы, кото­рая вела наверх из тесной прихожей, обитой деревянными панелями.

– Не решилась.

– Элен… что мне делать?

М’лорд вдруг стал маленьким, испуганным – и одно­временно более юным и более старым, чем обычно.

– Думаю, просто подняться наверх. Тут ни к чему ни разговоры, ни слова, ни доводы. Я их все исчерпала.

Он застегнул серый китель, надетый поверх старой бе­лой рубашки, потом снова застегнул его, одернул рукава, набрал полную грудь воздуха, поднялся по ступеням и скрылся из виду. Спустя пару минут госпожа профессор перестала нервно дергать себя за пальцы, жестом пригла­сила Ройка сесть на жесткий стул у небольшого стола, за­валенного книгами и распечатками, а потом на цыпочках поднялась следом.

Роик сидел в прихожей и слушал скрипы старого дома. Из гостиной, которая была видна через одну из арок при­хожей, блики камина золотили воздух. За противополож­ной аркой находился кабинет госпожи профессора, устав­ленный книжными стеллажами. Свет из прихожей играл на золоченых буквах старинных переплетов. Ему пришло в голову, что, когда он был стражником в Хассадаре, ему ни разу не приходилось разбирать гадкую сцену передряг – из тех когда кровь заливает стены – в таком доме, где были бы такие книги.