Гвен не могла избавиться от ощущения, что все было реальным, что когда поднимется солнце, она будет окружена людьми своего дяди, что Тор будет схвачен и убит.
Гвендолин заставила себя восстановить дыхание, начать дышать медленно, восстановить душевное равновесие. Она повернулась, подошла к окну и посмотрела на кружащиеся туманы Каньона в предрассветном небе. Небо, все еще черное, начало открываться и превращаться в рассвет. Вот-вот для них наступит большой день. День, когда они встретятся с Тирусом. День, когда Тор встретится с Андроникусом.
Сон преследовал Гвендолин, и у нее засосало под ложечкой. Девушку не покидало предчувствие чего-то ужасного. Оно застряло у нее в груди.
Вдруг раздался стук в ее дверь, слишком громкий для такого раннего часа. Гвен тут же поняла, что случилось что-то плохое.
Гвен прошла по комнате и открыла дверь, за которой увидела запыхавшегося посланника.
«Миледи, я принес плохие новости», – тяжело дышал он. – «Один из наших шпионов скакал весь путь от Хайлэндс, чтобы сообщить нам – Андроникус захватил в плен Торгрина».
Услышав эти слова, Гвен ощутила резкую стреляющую боль в животе, почувствовала, что ее ребенок внутри нее начал переворачиваться и кувыркаться снова и снова. Она упала на колени от боли, охваченная судорогами.
Гвен напряглась, хватая ртом воздух, опасаясь за жизнь своего ребенка.
«Миледи, Вы в порядке?» – спросил посланник.
Гвен не могла говорить. Она лежала на каменном полу, вытянув одну ладонь, в то время как через ее тело проходили волны боли.
Слуга ворвался в комнату. Получив эту новость, девушка почувствовала, словно жизнь покинула ее.
Тор захвачен в плен. Как глупо она поступила, отпустив его. Она прогнала его.
Волны боли начали медленно отступать. Дверь распахнулась, и вошел Штеффен, ведя с собой пожилого лекаря, который помог ей подняться на ноги.
«Миледи, что случилось?» – спросил лекарь.
Гвендолин поднялась, чувствуя себя лучше. Она повернулась лицом к слуге.
«Сейчас же созови мой совет», – приказала девушка своим сильным, властным голосом королевы.
«Да, миледи», – сказал он, развернулся и унесся прочь. Лекарь ушел вместе с ним. С ней остался только Штеффен.
Гвендолин отвернулась и в последний раз посмотрела в окно. Пришло время встретить этот день.
* * *
Гвендолин и Штеффен прошли через двойные двери в зал совета, освещенный факелами в предрассветном свете, где их встретили встревоженные рыцари. Здесь находились Срог, Кендрик, Бром, Атмэ, Годфри, Рис и две дюжины других воинов, которые смотрели на нее. Они все были облачены в броню, готовые к бою. В конце концов, рассвет почти наступил, и пришло время столкнуться с противником и рискнуть своими жизнями ради доблести.
Но после известий о захвате в плен Тора атмосфера была еще более напряженной.
«Это правда?» – спросил ее Кендрик.
В зале повисла тишина, когда Гвендолин кивнула в ответ.
«Да», – сказала она. – «Наш любимый Торгрин захвачен в плен».
Все присутствующие ахнули, некоторые воины ударили своими металлическими рукавицами по столу от гнева и разочарования.
«Я знал, что нам не следовало отпускать его одного», – сказал Бром.
«Андроникусу никогда нельзя было доверять», – добавил Рис.
«Но как это возможно?» – Кендрик задал вопрос, который вертелся на языке у всех. – «У Тора была Микоплес. И Меч Судьбы. Что могло привести его в плен?»
«Колдовство», – послышался голос.
Вперед вышел Абертоль, его трость стучала по камню.
«Только магия могла это сделать».
«Не имеет значения, как это произошло», – произнесла Гвен. – «Теперь мы без Тора. Без Микоплес. Без Меча Судьбы. Нас несколько тысяч против полумиллионной армии Андроникуса. И что еще осложняет наше положение, так это то, что Тирус окружает наш собственный город».
В зале повисла тишина, все присутствующие посмотрели на Гвендолин, ожидая ее ответа.
«Что теперь, миледи?» – спросил Кендрик.
Гвендолин посмотрела на всех воинов в зале и осознала, что она больше не была наивной, невинной девочкой, которой была когда-то. Теперь она чувствовала себя закаленной, возможно, даже немного черствой. Гвен не испытывала страха, несмотря на неравные силы. И она была готова возглавить этих людей. В действительности, они рассчитывали на ее руководство. Девушка ощущала ясность и покой, даже в разгар хаоса.
«Ничего не изменилось», – сказала Гвен. – «Сначала мы разберемся с Тирусом. Небольшая группа из нас встретится с Тирусом за воротами. Он подумает, что мы пришли с сообщением, что мы пришли с миром. Тем временем, большая часть нашей армии наступит на них с фланга и нападет по моей команде. Мы можем потерпеть поражение. Но мы умрем на ногах – как воины, а не как трусы».
Присутствующие в зале разразились возгласами одобрения, когда каждый воин схватился за рукояти своих мечей, которые тут же загремели.
Распахнулась дверь и в зал ворвались несколько слуг, которые тащили Бронсона под руки, в то время как он извивался и сопротивлялся.
«Отпустите меня!» – крикнул он.
«Вот предатель, который подставил Торгрина», – сказал Бром.
Гвендолин повернулась к нему, нахмурившись.
Бронсон посмотрел на присутствующих в зале мужчин широко раскрытыми от страха глазами.
«Я ничего такого не делал!» – возразил он. – «Я клянусь! Я ничего не знал о заговоре Луанды! Она поклялась мне, что заключила мир! Я понятия не имел о том, что это ловушка!»
«Я уверена в том, что ты этого не делал», – с сарказмом произнесла Гвендолин. – «Я уверена, что тебе неинтересно, какую сделку заключила с Андроникусом твоя жена, и ты не заинтересован в том, чтобы разделить с ней власть».
«Это правда!» – настаивал Бронсон. – «После того, что она сегодня сделала, я больше не люблю Луанду. Теперь это мой дом, и вы – единственные, за кого я хочу сражаться!»
«Сражаться за нас?» – не без сарказма выкрикнул Срог. – «Зачем? Чтобы снова нас предать?»
«Мы должны казнить его, миледи», – сказал Атмэ. – «За то, что он сделал с Тором!»
Остальные воины одобрительно закричали.
«ЗА ТОРА!»
Раздался еще один одобрительный крик.
Бронсон пытался вырваться, широко распахнув от паники глаза.
«Вы должны поверить мне!» – кричал он. – «Если бы я знал, я бы никогда не передал ее сообщение!»
Гвендолин подошла к нему, и в комнате повисла тишина. Она подошла ближе, остановившись всего в футе от него, и пристально посмотрела в глаза Бронсона, желая увидеть, не лжет ли он.