Девушка покраснела, смутившись. Она знала, что в словах друида есть правда, но в данную минуту это сложно было принять. Ей захотелось защищаться.
«Я не трусиха», – сказала она, сжимая кулаки.
«Я знаю», – ответил Аргон. – «Кроме того, я знаю, что ты возвращаешь свои долги».
«Долги?» – переспросила Гвен, сбитая с толку.
«Разве ты не помнишь тот день, когда ты умоляла меня спасти жизнь Тора? Я говорил тебе, что это не предначертано, тем не менее, ты настаивала, пообещав отдать что угодно. Я сказал тебе, что тебе придется вернуть долг, что тебе предстоит перенести маленькую смерть. Теперь ты заплатила этот долг. Это была твоя маленькая смерть. Маленькая смерть духа, но не тела. И не души».
Гвендолин вспомнила все это, и его слова утешили ее. Теперь перенесенные ею ужасы обрели смысл. По крайней мере, сейчас все обрело смысл.
«Тебе следует быть благодарной», – продолжал Аргон. – «Ты все еще жива. Ты здорова. Ты носишь в себе ребенка Тора. Ты пожертвуешь ребенком, чтобы убить себя? Просто из-за трусости? Неужели ты настолько эгоистична?»
«Я не эгоистка», – вызывающе ответила Гвен, зная, что он прав.
«Прямо сейчас, с того самого места, на котором ты стоишь, тебе кажется, что будущее принесет тебе еще больше боли, больше грусти», – сказал Аргон. – «Тебе кажется, что ты подверглась унижению, от которого ты никогда не сможешь оправиться. Но твое видение ограничено. Ты смотришь на время только с одной точки зрения, а она является очень узкой. Это объектив всех тех, кто прошел через страдание. А это искаженный объектив. Будущее удивит тебя. Оно может быть ярким – ярче, чем ты способна представить. То, что произошло с тобой сегодня, померкнет в твоей памяти, померкнет настолько, что ты никогда об этом не вспомнишь, словно этого никогда и не было. Жизнь не одна – жизней много. И твои новые жизни смоют ту боль и сожаление, которые были в старых жизнях. Когда в нашей жизни происходит трагедия, мы застреваем, как застревают люди в грязи. Когда мы находимся в грязи, нам кажется, что мы никогда из нее не выберемся. Но это приходит в нашу жизнь как величайшие уроки – только от нас зависит, вытащим ли мы себя из грязи. Не единожды, а снова и снова. Сейчас для тебя настало время вытащить себя, показать жизни, что ты больше своих страхов. Если ты не слишком боишься».
«Я не боюсь», – решительно ответила Гвен.
Аргон улыбнулся в ответ, и девушка впервые в жизни увидела его улыбку.
«Ты не меня должна убеждать», – сказал он. – «А себя».
Гвендолин отвернулась и медленно подошла к окну, тяжело дыша. Она чувствовала себя лучше. Ей казалось, что, может быть, все, что сказал друид, было верным. Но ее все еще беспокоил один вопрос.
«А как насчет Тора?» – спросила Гвен. – «После всего того, что со мной произошло, Тор больше не будет любить меня. Я упаду в его глазах».
«Ты так низко думаешь о Торгрине?» – спросил Аргон. – «Он даже может полюбить тебя еще больше».
Гвен не подумала об этом.
«Может быть», – сказала она. – «Но в глубине души он может чувствовать по-другому. Я не хочу возлагать на него это бремя. Я не хочу, чтобы он чувствовал, что должен быть со мной. Я хочу, чтобы он желал быть со мной».
Аргон медленно покачал головой.
«Ты значительно недооцениваешь нашего друга Тора», – сказал он. – «Его любовь к тебе сильна».
Гвендолин опустила голову и почувствовала, что по ее щеке бежит слеза. Когда Аргон произнес эти слова, она ощутила их правдивость.
«И что теперь?» – спросила девушка. – «Я не могу оставаться здесь. Меня схватят. Должна ли я просто сдаться?»
Аргон вздохнул.
«Ты хорошо начитана», – ответил он. – «Помнишь ли ты, что делали женщины в древние времена, когда они подвергались нападению? Куда они отправлялись?»
«Отправлялись?» – озадаченно переспросила Гвен.
Когда друид задал свой вопрос, она лишь смутно осознавала смысл его слов, но теперь к ней начала возвращаться память.
«Башня Утешения», – произнес Аргон.
Когда он произнес эти слова, Гвен вспомнила.
«На юге Кольца», – заговорила она. – «Место, куда отправляются женщины, чтобы исцелиться. Монастырь. Они дают обет безмолвия. Кто-то возвращается в общество, а кто-то остается там».
«Это священное место», – добавил Аргон. – «Место, где никто не может никого тронуть. Даже Андроникус. Залечи свои раны, поразмышляй. И затем принимай решение. Лучше отправиться туда и удалиться от мира, чем умирать».
Задумавшись об этом, Гвендолин посмотрела в окно и увидела, что войска Империи приближаются. Истории, которые она читала о Башне Утешения, о месте, куда сбегали женщины в древние времена, чтобы прийти в себя и исцелиться, медленно всплывали в ее памяти. Чем больше Гвен думала об этом, тем более правильным это ей казалось. Ее люди сейчас не нуждаются в ней. Им нужно, чтобы она выжила.
«Но что, если…» – Гвен обернулась, чтобы поговорить с Аргоном, но он уже ушел.
Она окинула взглядом комнату, сбитая с толку. Но друида нигде не было видно.
Гвен знала, что теперь у нее оставалось всего несколько минут. Она вынула из кармана пузырек и снова начала рассматривать его, борясь с собой.
И вдруг к ней пришло решение. Аргон был прав – она сильнее всего этого. Она никогда не поддастся трусости. Никогда.
Девушка потянулась назад и швырнула пузырек, разбив его о стену. Оказавшись на стене, жидкость зашипела, после чего медленно стекла, подобно смоле.
«Штеффен!» – позвала Гвен, поспешив к двери.
Через несколько секунд появился Штеффен, вбежавший в комнату, глядя на нее с паникой в глазах.
«Потайные туннели, о которых вы мне рассказывали. Ты их знаешь?»
«Да, миледи», – поспешно ответил он. – «Срог информировал меня. Он приказал мне оставаться рядом с Вами, и если эти туннели когда-либо понадобятся Вам, я должен Вам их показать».
«Покажи мне их сейчас», – велела Гвен.
Его глаза загорелись от волнения.
«Но, миледи, куда мы пойдем?»
«Я пересеку Кольцо на юг, и отправлюсь в Башню Утешения».
«Миледи, я буду Вас сопровождать. Это не то путешествие, которое Вы должны предпринимать в одиночку».
Девушка взволнованно покачала головой, услышав шаги солдат за воротами.
«Ты – настоящий друг», – сказала Гвен. – «Но это будет рискованное путешествие, и я не стану подвергать тебя опасности».
Штеффен непреклонно покачал головой.
«Я не покажу Вам путь, пока Вы не позволите мне сопровождать Вас. Моя честь запрещает мне это».
Гвендолин услышала отдаленные шаги приближающихся мужчин и поняла, что у нее нет выбора. И она была благодарна Штеффену за его преданность, как никогда.