«Но теперь ты на моей стороне», – сказал он. – «Так что борьба со мной так же означает борьбу и с тобой».

МакКлауд вынул свой меч, хмуро глядя на приближающуюся армию.

«Я буду сражаться и убью каждого из моих собственных людей», – заявил он.

«Знаю, что будешь», – сказал Андроникус. – «Потому что иначе я сам тебя убью. Не то, чтобы я нуждался в твоей помощи. Мои люди причинят гораздо больший ущерб, чем ты когда-либо мечтал – особенно когда их возглавляет мой собственный сын, Торникус».

Тор сидел на своем коне, едва слушая все их разговоры. Он был ошеломлен. В его голове роились чужие мысли, которых он не узнавал, – мысли, которые пульсировали в его голове и постоянно напоминали ему о преданности, которую он должен испытывать к своему отцу, о его судьбе в качестве сына Андроникуса. Мысли роились в голове Тора неустанно и, как бы он ни пытался, он был не в состоянии очистить свой разум и мыслить самостоятельно, словно был заложником в своем собственном теле.

Пока Андроникус говорил, каждое его слово становилось сначала предложением в голове Тора, а затем приказом. После чего они каким-то образом становились его собственными мыслями. Тор сопротивлялся, какая-то часть его пыталась избавить разум от этих захватнических чувств, чтобы обрести ясность. Но чем больше он сопротивлялся, тем тяжелее становилось.

Пока Тор сидел на своем коне, наблюдая за приближающейся армией, скачущей через равнины, он ощущал, как в его венах бежит кровь. Он мог думать только о своей верности отцу, о необходимости сокрушить каждого, кто встанет на пути его отца, о своей судьбе в качестве правителя Империи.

«Торникус, ты меня слышал?» – спросил Андроникус. – «Ты готов показать себя в битве ради своего отца?»

«Да, отец», – ответил Тор, глядя прямо перед собой. – «Я сражусь с любым, кто станет сражаться с тобой».

Андроникус широко улыбнулся. Он повернулся лицом к своим людям.

«МУЖЧИНЫ!» – прогремел он. – «Пришло время встретиться лицом к лицу с врагом, чтобы избавить Кольцо от его выживших повстанцев раз и навсегда. Мы начнем с этих людей МакКлауда, которые осмелились бросить нам вызов. Торникус, мой сын, поведет вас в бой. Вы последуете за ним так, как последовали бы за мной. Вы отдадите за него свою жизнь так, как отдали бы за меня. Предательство по отношению к нему расценивается как предательство по отношению ко мне!»

«ТОРНИКУС!» – крикнул Андроникус.

«ТОРНИКУС!» – раздалось эхо десяти тысяч войск Империи позади них.

Приободренный Тор высоко поднял свой новый меч Империи, который подарил ему его любимый отец. Он почувствовал, как через него проходит сила – сила его рода, его людей, того, кем он должен быть. Наконец, Тор вернулся домой, к своему отцу – навсегда. Ради своего отца Тор сделает что угодно. Даже пойдет на смерть.

Тор издал громкий боевой клич, пнув своего коня и помчавшись вниз с долины, первым бросившись в бой. Позади него раздался громкий боевой клич, когда за ним последовали десять тысяч воинов. Каждый из них был готов пойти за Тором навстречу своей смерти.

Глава шестая

Микоплес сидела, свернувшись клубком, попав внутрь огромной сети Акрона, не в силах вытянуться и взмахнуть крыльями. Она находилась возле штурвала корабля Империи и сопротивлялась, но не могла поднять свой подбородок, пошевелить крыльями и вытянуть лапы. Микоплес никогда в своей жизни не чувствовала себя хуже, никогда не была лишена свободы и силы. Она свернулась в клубок, медленно моргая, приуныв, волнуясь больше за Тора, чем за себя.

Микоплес ощущала энергию Тора даже с такого большого расстояния, даже когда ее корабль переплывал море, покачиваясь вверх и вниз на чудовищных волнах. Ее тело поднималось и опускалось, когда волны разбивались о палубу. Микоплес чувствовала, что Тор меняется, что он становится другим человеком – не тем молодым человеком, которого она знала. Ее сердце разбилось. Она не могла избавиться от ощущения, что каким-то образом подвела его. Она снова попыталась бороться, отчаянно желая полететь к нему, спасти его. Но Микоплес не могла вырваться.

Огромная волна разбилась о палубу, и пенящиеся воды Тартувиана проскользнули под ее сеть, заставив дракона поскользнуться и удариться головой о деревянный корпус. Она съежилась и зарычала, лишенная прежних духа и силы. Микоплес смирилась со своей новой судьбой, зная, что ее увозят для того, чтобы убить или – что еще хуже – чтобы сделать ее пленницей. Ее не волновало то, что случится с ней. Она просто хотела, чтобы с Тором все было в порядке. И Микоплес хотела получить шанс, всего лишь один последний шанс, отомстить своим обидчикам.

«Вот она где! Проскользнула почти половину палубы!» – крикнул один из солдат Империи.

Микоплес ощутила внезапную боль в чувствительной чешуе на своем лице и увидела двух солдат Империи с копьями длиной в тридцать футов, которые толкали ее с безопасного расстояния через сеть. Она попыталась броситься вперед на них, но ограничения удерживали ее внизу. Она зарычала, когда они снова и снова наносили ей удары копьями, смеясь, очевидно, получая от этого удовольствие.

«Теперь она не такая страшная, не так ли?» – спросил один из них своего товарища.

Тот рассмеялся, ткнув свое копье близко от ее глаза. Микоплес отодвинулась в последнюю секунду, спасая себя от слепоты.

«Она безвредна, как муха», – ответил второй солдат.

«Я слышал, что ее собираются выставить на обозрение в новом капитолии Империи».

«А я слышал другое», – сказал его друг. – «Я слышал, что они собираются оторвать ей крылья и мучить ее за весь тот вред, который она причинила нашим людям».

«Хотел бы я это увидеть».

«Нам правда нужно доставить ее в целости и сохранности?» – спросил один из них.

«Таков приказ».

«Но я не вижу причины, по которой мы, по крайней мере, не можем ее немного покалечить. В конце концов, ей ведь не нужны два глаза, не так ли?»

Второй солдат рассмеялся.

«Что ж, теперь, когда ты ставишь вопрос таким образом, полагаю, что нет», – ответил он. – «Давай, повеселись».

Один из них подошел ближе и высоко поднял копье.

«Теперь стой спокойно, девочка», – сказал солдат.

Микоплес беспомощно вздрогнула, когда солдат вышел вперед ближе, собираясь вонзить свое длинное копье в ее глаз.

Внезапно о нос корабля разбилась очередная волна, вода сбила солдата с ног, и он проскользнул прямо к ее лицу, широко распахнув глаза от ужаса. Приложив огромные усилия, Микоплес удалось поднять одну лапу достаточно высоко для того, чтобы позволить солдату проскользнуть под нее, после чего она опустила на него лапу и прижала ее к горлу.

Солдат пронзительно закричал, когда повсюду полилась его кровь, смешанная с водой, пока он умирал под драконом. Микоплес ощутила небольшое удовлетворение.