– М’лорд, а вы уверены, что нам не следует поступить как-нибудь иначе?
– Уверен. Шагай!
Роик нехотя удалился. Майлз дождался, пока по периметру двери загорятся голубые огоньки, сигнализирующие о включении защиты, расстегнул капсулу и стащил ее с напряженного дрожащего Бела. Даже сквозь перчатки голая кожа Бела была обжигающе горячей.
Наклонить платформу к ванне и наклонится самому оказалось не так-то просто. Но ему все же удалось наконец разместить Бела так, чтобы его можно было переместить в поджидающую смесь льда и воды. Взяли, сдвинули – плюх! Обругав на чем свет стоит платформу, Майлз кинулся через нее, чтобы поддержать Белу голову. От шока тело гермафродита судорожно дернулось. Майлз подумал, не приведет ли его шоковая терапия вместо реанимации к сердечному приступу. Он оттолкнул платформу к двери, прочь с дороги. Бел пытался свернуться в позу эмбриона – несколько более успокаивающая реакция, чем то коматозное состояние, которое наблюдалось перед этим. Майлз распрямил одну за другой конечности Бела и удерживал их под ледяной водой.
Руки онемели от холода, тепло осталось только там, где пальцы касались Бела. Казалось, жесткая терапия никак не повлияла на температуру тела гермафродита. Вот уж и впрямь неестественно. Но жар хотя бы перестал расти. А лед заметно таял.
Прошло уже немало лет с тех пор, как Майлзу доводилось мельком увидеть обнаженного Бела – в полевом душе или снимающим (надевающим) боевой скафандр в шлюзовой камере военного корабля наемников. Пятьдесят с небольшим лет – для бетанца немного, и все же сила тяжести явно оказала на Бела свое воздействие. На всех нас. В старые добрые дендарийские денечки Бел выражал свою безответную страсть к Майлзу полушутливыми пассажами, которые тот отклонял с некоторым сожалением. Теперь Майлз крепко проклинал свою юношескую сексуальную сдержанность. Нам следовало воспользоваться шансом, когда мы были молоды и красивы, сами того не понимая. А Бел действительно был красив, в своем собственном ироничном стиле, двигаясь легко и грациозно, с атлетическим, здоровым и подтянутым телом.
Сейчас кожа Бела покрылась сыпью, красной на белом фоне. Тело гермафродита, извивающееся в руках Майлза, имело на ощупь странную фактуру, то становясь жестким, словно сведенное судорогой, то квелым, как раздавленный фрукт. Майлз звал Бела по имени, попытался прибегнуть к старому доброму тону «Адмирал Нейсмит приказывает», травил скабрезные анекдоты – все бесполезно. Пробиться сквозь ступор, в котором пребывал Бел, не удавалось. Плакать в комбинезоне химзащиты – глупое занятие. Почти столь же глупое, как сморкаться в скафандре. Не можешь ни глаза вытереть, ни сопли подтереть.
А когда кто-то неожиданно трогает тебя за плечо, ты подлетаешь, как ошпаренный, а они эдак странно на тебя взирают сквозь свои щитки и твой собственный.
– С вами все в порядке, лорд Аудитор Форкосиган? – спросил облаченный в комбинезон химзащиты главный врач «Принца Ксава», опустившись рядом с ним на колени подле ванны.
Майлз сглотнул, чтобы взять себя в руки.
– Пока что да. Этот герм в очень плохом состоянии. Не знаю, что вам об этом рассказали.
– Мне сказали, что, возможно, придется иметь дело с активизированным биологическим оружием цетагандийского производства, которое уже убило троих. Есть один выживший. И это сообщение о том, что есть выживший, заставило меня усомниться в первом предположении.
– А, значит, вы еще не видели Гуппи! – Майлз, переведя дыхание, вкратце пересказал историю Гупты, во всяком случае, ее биологические аспекты. Рассказывая, он не переставал засовывать руки и ноги Бела обратно под воду и класть лед на пышущие жаром голову и щеки гермафродита. – Не знаю, – подытожил он, – сработали ли заложенные в Гупте гены амфибии, а может, повлияло что-то, что он сделал, но он в отличие от своих друзей пережил это чертово дерьмо. Гуппи говорит, что от их мертвой плоти шел пар. Не знаю, откуда такой жар, но это явно не обыкновенная лихорадка. Я не мог продублировать генетическую структуру джексонианца, но подумал, что хотя бы могу повторить фокус с цистерной воды. Дичайшее знахарство, но я полагал, что надо торопиться.
Рука в перчатке протянулась, приподняла веко Бела, коснулась гермафродита там и сям, пальпируя и ощупывая.
– Вижу.
– Это действительно очень важно, – Майлз глотнул воздуха, чтобы совладать с голосом, – действительно важно, чтобы этот пациент выжил. Торн – не просто какой-то обитатель станции. Бел был… – Он сообразил, что не знает уровень допуска хирурга. – Если портмастер умрет у нас на руках, это станет дипломатической катастрофой. Помимо всего прочего. И… и этот гермафродит спас мне вчера жизнь. Я в долгу… Барраяр в долгу…
– Милорд, мы сделаем все возможное. Со мной лучшие люди. Теперь мы всем этим займемся. Пожалуйста, лорд Аудитор, не могли бы вы отойти в сторонку и дать вашему оруженосцу обработать вас?
В дверях ванной появилась еще одна фигура в комбинезоне, врач или медтехник, и протянула хирургу поддон с медицинскими инструментами. Майлзу пришлось отодвинуться, когда первая игла вошла в инертную плоть Бела. Он был вынужден признать, что тут нет места даже для его маленького тела. Он удалился.
В соседнем боксе койку превратили в лабораторный стол. Третья фигура в комбинезоне химзащиты быстро расставляла то, что казалось многообещающей коллекцией оборудования, извлекаемого из ящиков и баков, громоздившихся на летающей платформе. Второй медтехник вернулся из ванной и начал скармливать кусочки Бела разным химическим и молекулярным анализаторам, стоящим на одном краю койки, пока третий продолжал выкладывать еще приборы на другом.
Высоченная фигура облаченного в скафандр Роика возвышалась сразу за молекулярным барьером на двери бокса. Оруженосец держал мощный акустический лазерный дезактиватор знакомого армейского образца. Он приглашающе поднял руку. Майлз жестом показал, что понял.
Никакой пользы не будет, если он будет стоять у медиков над душой. Он станет лишь отвлекать их и путаться под ногами. Майлз подавил острое желание растолковать медикам, что Бел имеет высшее право на жизнь – за прежние заслуги и за любовь. Бесполезно. С тем же успехом он может орать на самих микробов. Даже цетагандийцы еще не изобрели оружие, которое бы сортировало жертвы по их доблести.
Я обещал позвонить Николь. Боже, как я мог это пообещать? Нынешнее состояние Бела напугает ее куда больше, чем полное неведение. Можно немного подождать, хотя бы пока он не получит первые сведения от хирурга. Если к тому времени появится хоть какая-нибудь надежда, то он сможет поделиться ею. А если же нет…
Майлз медленно прошел сквозь жужжащий барьер, поднял руки и стал медленно поворачиваться под куда более мощными акустическими (скребок) и лазерными (сушилка) лучами дезактиватора Роика. Он дал Роику обработать все – ладони, пальцы, подошвы ног и – несколько нервно – промежность. Комбинезон служил защитой, иначе его бы прилично обожгло, кожа бы покраснела, а волосы встали дыбом. Майлз велел Роику прекратить только тогда, когда был обработан каждый квадратный сантиметр. Дважды.