Я знал, что должен убить его, прежде чем он выпустит в мир новое зло. Ибо тогда он уничтожит нас всех: моих царевен, моих друзей и спутников и меня самого.
Я поднял лук и послал стрелу через пещеру. Стрела ударила Миноса в золотой доспех на спине, пробила все тело, и из проделанной ею дыры хлынула черная кровь. Ее запах – словно зловоние трупов, десять дней пролежавших на солнце, – заполнил пещеру.
Сила удара выбросила Миноса из пещеры, и он исчез из виду. Труп его матери, как груда старых черных тряпок, лежал там, где он его уронил.
Я перескочил через ограждение балкона и по занавесу соскользнул на арену. Потом, снимая с пояса ножны, побежал туда, где лежала Беката. Я склонился к ней и велел Гуи:
– Крепко держи ее. Ей будет больно.
Она застонала, когда я распрямил ее сломанную руку и привязал к ножнам, чтобы закрепить осколки. Потом достал из сумки на бедре фляжку с вином и протянул Гуи.
– Дай ей столько, сколько захочет, – сказал я. – Это отличное кикладское вино; оно слишком хорошо для таких головорезов, как ты.
Беката улыбнулась сквозь боль и прошептала:
– Гуи мой мужчина. Отныне и навсегда – куда он, туда и я. А вино, которое я пью, он разделит со мной.
Я гордился ею.
Я осмотрел храм и увидел, что воительницы из царской охраны разбежались. Я подумал, что с ними сбежали и все знатные минойцы, но потом увидел, что рядом с Зарасом и Техути стоит Торан, обнимая Локсис.
– Пойдешь с нами, старый друг? – спросил я его, и он помолчал, прежде чем ответить.
– Здесь сегодня погибла Минойская империя. Ей уже никогда не подняться. Это было предсказано пятьсот лет назад. – Лицо у него было мрачное, но спустя несколько мгновений он продолжил: – Я потерял родину. Но Египет потерял самого могучего союзника в борьбе с гиксосским бичом. – Он вздохнул. – Мы с Локсис отправимся с тобой Фивы, которые станут нашей новой родиной.
– Боюсь спрашивать вас, Зарас и Техути, – сказал я, поворачиваясь к ним. И не удивился, когда от имени обоих ответила Техути.
– Дорогой Таита, я люблю тебя и Египет, но Зараса я люблю больше, – просто сказала она. – Если я вернусь с тобой в Фивы, брат захочет отдать меня безумному царю какой-нибудь другой варварской земли. Я исполнила свой долг перед фараоном и своей страной. Теперь я хочу быть свободной и до конца своих дней жить с человеком, которого люблю. – Она взяла Зараса за руку. – Мы уйдем вместе с Гуи и Бекатой и найдем новый дом в северных землях за Ионическим морем.
– Я бы хотел пойти с вами, но не могу, – сказал я ей. – Мой долг – быть с фараоном в Фивах. Я кажу ему, что вы с Бекатой погибли, и он не станет вас искать.
– Спасибо, дорогой Таита, – сказала она и, помявшись, добавила: – Может, однажды, когда боги будут добры, ты снова найдешь нас?
– Может быть, – согласился я.
– Я назову своего первого сына твоим именем, – пообещала она, и я отвернулся, чтобы скрыть слезы.
Потом поднялся по опустевшим ярусам каменных скамей. И подошел к отверстию в стене пещеры, где моя стрела пронзила тело Миноса.
Я стоял на краю пропасти и смотрел туда, где шестьюстами локтями ниже лежал он, раскинув руки и ноги, в луже собственной запекшейся крови. Моя стрела торчала из его спины. Шлем по-прежнему скрывал голову, я ничего не видел в темных ямах-глазницах, словно бы уставившихся на меня.
– Кем ты был? – вслух спросил я; впрочем, говорил я тихо. – Человеком или чудовищем, демоном или богом? – Я покачал головой. – Лучше мне никогда не узнать ответа на этот вопрос.
У моих ног лежало тело Пасифаи, матери Миноса. Я поднял его и сбросил с утеса. Взглянув вниз, я увидел, что они лежат вместе; их руки и ноги непристойно переплелись, как у любовников, а не как у матери и сына.
Я повернулся и пошел на арену, где ждали мои девочки. Мы все вышли из храма и через лабиринт прошли туда, где в лесу ждали лошади. Сели верхом и в последний раз поехали вместе, как одна семья. Поднялись на гору Ида, остановились на отроге и оглянулись на Кносский залив.
Гора Кроноса исчезла, словно ушла в глубины океана. Только бурные волны кипящего моря обозначали место ее погребения.
Потом мы посмотрели вперед, туда, где когда-то был порт Кримад, и увидели, что все шесть галер нашей флотилии пережили волну и стоят на якоре у берега. Ждали нас.
Все вокруг меня радовались, все нетерпеливо гнали лошадей вниз по тропе через лес. Ехали парами: Торан с Локсис, Гуи обнимал Бекату, смягчая толчки, а Техути скакала сзади и призывала Зараса поторапливаться.
Я немного отстал и отпустил их.
– Пусть наши раздельные путешествия, начавшись здесь, для всех их завершаться в чертогах Счастья, – прошептал я, но радость за них смешивалась с печалью о себе: бедный одинокий Таита. И тут я услышал голос, который мог быть только шепотом вечернего ветра в вершинах деревьев:
– Ты никогда не будешь одинок, Таита, ведь благородное сердце – магнит, который притягивает к себе любовь.
Я удивленно огляделся, и мне показалось, что я вижу, она в плаще и капюшоне идет ко мне по лесу. Но уже темнело, и я мог ошибиться.