– Идиот! – простонал он, а сообщение тем временем быстро переходило из рук в руки, сопровождаемое растущим шумом голосов.
– Наконец-то, ваше превосходительство! – провозгласил командующий пехотой. – Большая победа! – И внезапно настроение в обеденном зале кардинально переменилось.
– У меня все планы уже готовы, мой генерал. Мы ждем только команды, чтобы начать осуществление вашего прекрасного стратегического плана, – воскликнул командир подразделения итальянской королевской авиации, вскакивая на ноги. Генерал отнял ладони от лица и уставился на него немного смущенно.
– Поздравляю, мой генерал, – высказался начальник артиллерии и неуверенно поднялся на ноги, расплескивая портвейн себе на мундир. – Отличная победа!
– О Господи! – пробормотал де Боно. – Боже ты мой!
– «Неспровоцированное нападение орды дикарей, – забрав сообщение, Креспи начал зачитывать вслух памятные слова графа Альдо Белли, – решительно отраженное мужеством и стойкостью цвета итальянского войска».
– Ох, Боже мой! – произнес де Боно несколько громче и снова закрыл лицо руками.
– Противник потерял почти пятнадцать тысяч убитыми! – провозгласил кто-то.
– Атака шестидесятитысячной армии отбита всего лишь горсточкой настоящих фашистов! Это знак свыше и залог будущего успеха!
– Вперед, к решительной победе!
– Выступаем! Выступаем!
Генерал снова открыл лицо.
– Да, – сказал он жалобно. – Да-да, – с несчастным видом согласился он. – Полагаю, теперь придется начинать.
Третий батальон чернорубашечников из полка «Африка» парадным маршем и в полном боевом порядке двигался по песчаной равнине перед Колодцами Чалди. Вся территория была аккуратно и тщательно размечена ровными рядами светлых брезентовых палаток и прямыми линиями, выложенными из белых камней. Всего за двадцать четыре часа под бдительным руководством майора Кастелани лагерь приобрел совершенно ухоженный и обжитой вид. Если бы у майора в распоряжении был еще день или два, здесь также появились бы дороги и здания.
Граф Альдо Белли стоял в задней части своего «роллса», который, несмотря на все усилия водителя Джузеппе, по-прежнему имел следы ударов и повреждений. Однако Джузеппе поставил его так, чтобы марширующим частям не была видна побитая сторона машины, а также успел отполировать неповрежденный бок раствором воска в метиловым спирте, так что теперь он сиял на солнце; расколотое ветровое стекло и разбитую фару он заменил.
– У меня в руках сообщение, которое я получил час назад, – прокричал граф. – Сейчас я вам его прочту. – Весь батальон замер. – Это личное послание от дуче Бенито Муссолини.
– Дуче! Дуче! – в унисон вскричал весь батальон, словно хорошо подготовленный оркестр, и граф поднял руку, унимая шум голосов, и начал читать.
– «Мое сердце переполняется гордостью при мысли о славных подвигах с оружием в руках, совершенных храбрыми сынами Италии, детьми фашистской революции!» – У графа даже слегка перехватило дыхание.
Когда он закончил, солдаты разразились радостными криками, подбрасывая в воздух шлемы. Граф вышел из машины и пошел по их рядам, плача, обнимая то одного, то другого, целуя их, пожимая руки направо и налево, а потом, стиснув поднятые над головой руки, как победитель спортивного состязания, начал кричать: «Победа будет за нами!» и «Лучше смерть, чем бесчестье!», пока совершенно не охрип, после чего двое офицеров увели его в палатку.
Однако стакан граппы помог ему прийти в себя, и он даже сумел напустить на себя озабоченный вид, читая приказ генерала де Боно, который пришел вместе с поздравительным панегириком от дуче.
Де Боно был обеспокоен и глубоко огорчен, обнаружив, что офицер, которого он считал бесполезным пустозвоном, на самом деле оказался зачинщиком крупной драки. Памятуя о личном послании дуче графу Белли, он был не в состоянии, не обрекая себя на политическую смерть, приказать полковнику вернуться назад, в штаб-квартиру и под его присмотр, где его можно было бы приструнить и удержать от дальнейших опасных выходок.
Граф, по сути дела, обеспечил себе независимое командование. Муссолини неоднократно упрекал де Боно в бездействии и неспособности начать наступление, и теперь ставил ему в пример действия благородного графа как образец выполнения воинского долга и преданности родине. Он напрямую приказал генералу поддержать продвижение графа к ущелью Сарди и дальше и при необходимости усилить его отряд.
В ответ на это де Боно направил графу радиограмму, настаивая на осторожности и умоляя придержать наступление до подхода подкрепления и проведения глубокой разведки, а также только после того, как будет обеспечена безопасность флангов и тыла.
Если бы он прислал свои рекомендации на сорок восемь часов раньше, они были бы с огромным энтузиазмом встречены и восприняты графом Альдо Белли. Но теперь, после победы при Колодцах Чалди и получения поздравительного послания от дуче, граф стал другим человеком. Он уже вкусил сладость боевых почестей и понял, насколько легко их можно заполучить. Теперь он знал, что против него выступает всего лишь племя примитивных черных людишек, способных лишь бежать и с обнадеживающей быстротой валиться на землю, стоит его солдатам открыть огонь.
– Господа, – обратился он к офицерам. – Я получил сегодня кодированное сообщение от генерала де Боно. Итальянские армии уже на марше. Сегодня, ровно в двенадцать часов, – тут он посмотрел на свои наручные часы, – то есть ровно через двенадцать минут передовые отряды переправятся через реку Мареб и начнут наступление на столицу этих дикарей, Аддис-Абебу. Мы теперь представляем собой острие шпаги, направляемой самой судьбой. В горах, что открываются перед нами, нас ждет слава, и я как ваш командир решил, что третий батальон непременно будет там. – Офицеры батальона вставляли при этом вежливые, хотя и осторожные междометия. Их уже начинали беспокоить перемены, произошедшие с их полковником. Оставалось только надеяться, что все это лишь риторика, а вовсе не реальные намерения.
– Наш уважаемый командующий приказывает мне предпринять все меры осторожности при наступлении через ущелье Сарди. – Тут все офицеры заулыбались и яростно закивали, но граф драматически нахмурился и его голос зазвенел еще громче. – Я не стану сидеть здесь в бездействии, чтобы вся слава прошла мимо и досталась другим! – Толпа офицеров зашевелилась и содрогнулась, уже с неудовольствием предвкушая грядущее, словно лес, на который налетели первые порывы зимнего ветра. Они, конечно, присоединились к всеобщему ликованию и энтузиазму, но весьма нерешительно. А граф уже запел «Ла Джовинеццу».
Ли Михаэль согласился с предложением отправить одну из бронированных машин, чтобы отвезти Сару через ущелье в город Сарди, где была католическая миссия, которой руководил врач-немец. Пулевое ранение в ноге девушки явно загноилось, чему способствовала жара, оно опухло и из него выделялась водянистая жидковатая субстанция, что вызывало у Вики большую озабоченность.
Горючее для машин доставили из Аддис-Абебы по узкоколейке, тянувшейся до самого городка Сарди, а потом перевезли на верблюдах и мулах через самую узкую и труднопроходимую часть ущелья. И теперь оно ожидало их у входа, где река Сарди пробивается сквозь заросли акаций в треугольную долину, которая, в свою очередь, расширяется до пятнадцати миль, прежде чем перейти в голую, открытую пустыню. В самом начале долины река уходит в песок и начинает оттуда длинный подземный путь туда, где в конечном итоге ее воды выходят на поверхность в Колодцах Чалди.