— Сожжем мертвецов! — закончил Тощий, словно произнес «Аминь!» в конце бездумно заученной молитвы.
Сжечь, закопать, заморозить — особой разницы Роик не видел, разве что в утилизации вторичной органики.
— Но мы-то тут при чем? — грустно поинтересовался он. — Голосов у нас здесь нет. Мы вообще улетаем на следующей неделе. Вы что, на выкуп за нас рассчитываете?
Тощий гордо отмахнулся от такого варианта.
— Нет! Но мы решили, что галактика должна узнать о творящихся на Кибо страданиях, несправедливости и коррупции! Никто не сможет остаться в неведении: ни вы, инопланетники, ни самодовольные госслужащие, старые жирные козлы, мечтающие только о местечке в холодильнике, ни наше собственное угнетенное поколение, разбросанное по всей планете. Никто, как бы они ни закрывали глаза и уши!
— А-а, — протянул Роик. — Публичная акция, так, что ли? — Сам он предпочел бы вариант с выкупом. М'лорд бы все моментально устроил, как только ему позволили бы связаться со здешним барраярским консулом, а позже, будьте уверены, исхитрился бы еще эти деньги вернуть. Роик никогда не слышал о политических экстремистах, которые бы не испытывали нужды с наличностью. — Вы вполне можете получить выкуп, — осторожно предложил он. — Или скажем, вознаграждение, если…
Тощий отнесся к его идее с презрением, но может, ей просто надо дать время укорениться? Впрочем, у Роика были более неотложные заботы.
— А мой работодатель, лорд Форкосиган? Его ни с кем не спутаешь: макушкой тебе едва до груди будет, с тростью, болтает без умолку — он здесь?
Тощий смотрел на него непонимающим взглядом. Притворяется или нет? Непонятно. Роик продолжил настойчивее:
— Если он здесь, нас надо поместить в одну комнату. Я его личный медик, ему без меня не обойтись. У него бывают жуткие припадки. На Барраяре он один из самых значимых фор-лордов. Если он вернется целым и невредимым, вам заплатят, и много. Но вам воображения не хватит представить, как скверно все обернется, если он умрет.
Неясно, стоит ли давить сильней. На Кибо-Дайни м'лорд не случайно держался незаметно, и Роик не желал неосторожными словами задрать сумму выкупа.
Своим припадкам лорд Форкосиган был обязан криооживлению. Надо сказать зрелище довольно непривлекательное: глаза закатывались, он оседал на пол и бился в судорогах, а потом приходил в себя совершенно разбитым. Жизни эти припадки не угрожали, особенно после того, как леди Форкосиган взяла с мужа слово никогда не садиться за руль любого транспортного средства, будь то наземная машина, аэрокар, флайер, катер или что-либо иное, в этом списке не упомянутое. Велосипеды и лошади остались в качестве компромиссного варианта, и м'лорд пообещал надевать защитный шлем, хоть и терпеть его не мог.
Но все эти детали Тощему знать не обязательно. Роик приукрашивал медицинские факты, как только ему позволяла изобретательность, в глазах у Тощего росло сомнение, и, наконец, он сдался:
— Ладно! Я спрошу. — И тут же добавил — что профессионал себе никогда не позволил бы: — Но я не видел никого похожего на этого парня.
Затем он удалился, оставив Роика размышлять. Так-так. «Мелкая сошка, не главный». Типов вроде него Роик навидался еще в начале службы, когда патрулировал улицы в Хассадаре, столице форкосигановского Округа. Им нельзя доверить ничего сложнее швабры с ведром, зато очень легко убедить, что во всех их бедах виноват кто-то другой. Роик это знал: они всегда изливали ему душу, пространно и порой совершенно бессвязно, пока он волок их в тихое местечко проспаться от алкоголя, наркотиков или ссоры. Нельзя сказать, что эти типы не могли быть по-настоящему опасны, особенно если попадали в ситуацию выше их разумения, но управляться с ними — не бог весть какой сложности проблема.
Вот проблемы Роика были сложны, как пятимерная математика. Что намерены эти Наследники-Освободители делать с заложниками — убивать одного за другим, пока их требования не удовлетворят? Наши чокнутые барраярские экстремисты именно так и сделали бы, подумал Роик едва ли не с гордостью. Здесь пока все обходилось до странности бескровно: парализаторы и снотворное вместо игольников и нервнопаралитического газа. Ну может, может же так быть — смеет ли он надеяться? — что они охотились не за м'лордом.
Но если м'лорд погибнет, находясь под охраной Роика, ему останется только записать свидетельские показания на защищенный комм и перерезать себе горло на месте. Смерть предпочтительнее личного доклада некоторым персонам. Он представил себе лица графа и графини Форкосиган, или леди Катерины, когда они услышат такие вести. Или командира Пима и Ори. Он представил пятилетних Сашу и малышку Хелен — ему придется опуститься на колени, чтобы взглянуть им в глаза. «А где папа, Роик?»
Правда, у него нет подходящего клинка. Хотя говорят, что узник может покончить с собой, проглотив язык и задохнувшись. Роик даже попробовал выгнуть язык как надо — нет, вряд ли выйдет. Есть еще стена. Достаточно прочная, чтобы удержать этот чертов болт. Сможет ли он разбежаться так, чтобы сломать себе шею, а она у него крепкая?
Пока об этом размышлять рановато, но будем иметь в виду. Кстати, м'лорд всегда был не прочь хорошенько подкрепиться, прежде чем решать вопросы жизни и смерти. Да и миледи, если подумать, тоже. Роик вздохнул, подтянул к себе обед и принялся за еду.
* * *
Майлз проснулся, моргая от дневного света: перед глазами предстала брезентовая крыша и любопытная кошачья морда на расстоянии кошачьего же дыхания. Отрадно обнаружить, что тяжесть на груди — это не новый тревожный медицинский симптом, а всего лишь кошка. Он снял с себя трехлапую зверушку и осторожно сел. Так, проводим ревизию. Головная боль после наркотиков: есть. Усталость: есть. Вопящие ангелы: нет; проверил дважды, убедился и поставил парочку восклицательных знаков. Зрение не искажается всякой небывальщиной, а окружающая обстановка пусть и странная, но явно не плод его ночных кошмаров.
Он откинул одеяло и оглядел убежище под навесом. Навеянное галлюцинациями сходство с замком исчезло; остался утилитарный плоский прямоугольник крыши с парой башен теплообменника, поддерживающих брезентовую хижину. Или хлев. Или, скорее, зоопарк. Там был насест, на котором восседала хищная птица — изящная, надменная, явный фор среди прочей живности, плюс несколько покореженных металлических полок с клетками, приютившими целую стаю черно-белых крыс, и парой стеклянных террариумов. Хотя большая часть их обитателей прятались под искусно высаженной растительностью, Майлз успел заметить черепаху. У другой стены стояли три ящика с обрезками писчего пластика, где гнездилась куриная семейка: в одном из них еще дремала бурая курица Твиг. Майлз проследил взглядом веревку, привязанную к его лодыжке. «Что ж, выходит, меня подобрали и принесли в живой уголок?» Не самая плохая участь.
А вот и хозяин всего этого зоопарка. Джин, сидевший за круглым столиком, обернулся и расплылся в улыбке:
— Ой, как хорошо, вы проснулись!
Теперь, когда химия не раздирала мозг Майлза на части, подменяя странными видениями облик собеседника, Джин оказался тощим, едва вошедшим в подростковый возраст мальчишкой с копной прямых черных волос, которым не помешала бы стрижка, и яркими карими глазами. Его черты демонстрировали смешение рас, характерное для всей кибо-дайнийской популяции в целом. Рубашка с закатанными рукавами, похоже, велика, подол свисает на мешковатые шорты, на ногах свободно болтаются разношенные кроссовки без носков.