– Ну что же, – вздохнула Женя и взяла меня под локоть, – это артефакты старого мира. Теперь для нас есть только два периода жизни. До и после исхода.
– Исход? – хмыкнул я. – Интересная теория. Никогда об этом не задумывался.
– А я думала, – оживилась девушка. – Пока сидела в квартире, все не могла из головы выбросить. В живых-то остались единицы, а кто погиб? Кто превратился в чертовых смердящих монстров, шатающихся по улицам в поисках жертвы? Сильные, смелые, неравнодушные.
– То есть мы, по твоим соображениям – равнодушные слабые трусы? – Обняв Женю за плечи, я по-братски звонко чмокнул ее в макушку. – Шла бы ты спать, философ.
– А как же дежурство? – вдруг вспомнила моя собеседница.
– Я за тебя отдежурю, – кивнул я в темноту. – Сейчас еще полчаса застолья и тушим огни. Нечего светиться, словно новогодняя елка.
– Как знаешь, – отделившись от меня, неуверенной походкой порядком захмелевшая философ и амазонка направилась к двери, а я вновь принялся смолить свою табачную отраву.
Вечер свиданий прямо, мелькнуло у меня в голове, когда через пару минут дверь вновь распахнулась и на пороге появилась Маша. Чуть прихрамывая, опираясь на самодельную трость, которую ей смастерил кто-то из парней, она остановилась рядом со мной.
– О чем говорили? – поинтересовалась она тихо.
– О будущем.
– И какое оно, это будущее, по-твоему?
– Разное оно. Для кого светлое, для кого безрадостное, но не тут и не сейчас.
– Дай закурить.
– Ты куришь? – Я вопросительно поднял бровь, но пачку протянул.
– Думала, что бросила, – Маша достала из пачки сигарету. – Вот теперь не уверена, да и к чему?
– Здоровье беречь, – улыбнулся я.
Дальше разговор пошел абсолютно по тому же руслу. Как быть, что делать, куда податься и что в итоге из этого выйдет, так что описывать его особого смысла не вижу. Разве что налаживание быта Маше виделось несколько в другом ключе.
– Огурцы хорошо растут, – пояснила она, – помидоры те же, кабачки. Если еще и рядом с рекой или озером, то рыбу можно ловить.
– Не пропадем, – согласился я. – Скорее тут зачахнем. У меня родители на даче остались, когда светопреставление началось. Дом большой, с погребом. Свой генератор в сарае, да забор высокий. От ближайшего населенного пункта прилично, так что думаю туда податься.
– А мы как? – испугалась девушка.
– А куда я теперь без вас. – Рука сама собой непроизвольно потрепала ее по затылку. – Места для всех должно хватить. Кто на чердаке, кто в доме по комнатам. Главное – прорваться, а уж как выйдем на трассу, то вмиг доберемся.
– А что с ними? Ну, с твоими родителями? – осторожно поинтересовалась Маша.
– Не знаю, – честно признался я. – Пока мобильная связь была, звонил им регулярно. Вроде бы все нормально было. Потом и связь пропала, а с ней и возможность новости узнать.
Вскоре ушла и Маша, а на пороге появился третий мой посетитель, Павел Семенович. Химик сильно перебрал, его шатало от обилия пищи и алкоголя, но ясность ума он не потерял и начал издалека.
– Вот что я думаю, Константин, – вещал он заплетавшимся языком. – Для человека, далекого от стратегии и принципов выживания, вы сделали поистине выдающийся поступок. Операции по спасению, которые вы устроили нам, а до этого своим друзьям, просты и в то же время гениальны.
– Пытаемся помаленьку. – Скромно кивнул я. – Жизнь заставит, не так извернешься.
– Не скажите, – затряс головой бородач. – Позвольте мне с вами не согласиться. Тут жилка нужна особая, внутренний стержень. У кого-то он с юных лет очевиден, а в ком-то затаится до поры до времени, да проявится в нужный, критический момент. Вы, я бы сказал, из последних, из тайных лидеров. Человек волевой, люди к вам тянутся, женщины опять же.
– Павел Семенович, – я оперся на железный столб, поддерживающий козырек над входом. – Не пойму, к чему вы клоните.
– А вот к чему, – охнув, ученый присел на стоящий рядом ящик. – Совсем что-то перебрал, – поделился он. – И не пью вроде, а тут на радостях да с голодухи. Так, о чем это я? Ах да! Женщины! Женщины – это наше всё. Ради них делаются открытия, совершаются геройские и порой абсурдные и дурацкие поступки. Из-за женщин случаются конфликты, вспыхивают кровопролитные войны. Женщина для мужчины – это яблоко раздора. Это сейчас, пока не налажен быт и опасность стучится в окно, все поглощены обороной, но как только все успокоится, тут-то вы и столкнетесь с основной проблемой.
– Какой? – все еще не мог понять я.
– Да с женщинами! Право слово, милостивый государь, алкоголь сильно повлиял не только на меня. Вы вообще как жить дальше планируете? Вы считали, сколько в вашей группе сильных, половозрелых мужчин? А женщин? Вот то-то и оно.
– Да, подкинули вы мне задачу, Павел Семенович, – покачал я головой. Ученый, как бы мне ни хотелось утверждать обратное, был абсолютно прав. Сейчас мы одна команда, выживаем как можем, трудимся на общее благо, стоим плечом к плечу, а прочее пока искусственно выведено на вторые роли, но стоит появиться хоть какой-то стабильности, начнутся проблемы. Стоп, какие еще проблемы? Каждый волен ухаживать или симпатизировать кому угодно. Насилия и принуждения не потерплю.
– Думающий вы человек, – хмыкнул ученый, – потому и вещей, что у вас под носом, не замечаете. Даже могу догадаться, какие мысли в вашей голове бродят. Только вот что скажу, в команде вашей две миловидные барышни, и обе они, я подчеркиваю, обе, симпатизируют только вам. Мы с коллегами не в счет, молоды они для нас, да и не того склада ума, чтобы отношения завязывать. Марк ваш – человек осторожный, но, думаю, тоже проблем не доставит, а вот двое остальных – это вообще любопытная парочка. Первый на самом деле отчаянный трус, видно по нему, от того и веселится. Отдать ему надо должное, трусость свою он в последнее время отчаянно ломает, правильно выставляя приоритеты. Второй, если копнуть глубже, паникер. Крепкая рука ему нужна, иначе сгинет.
– А я?
– Что вы, милейший.
– Кто я по-вашему?
– Вы? Да самый обычный. Обычный лидер, обычный вожак, обычный стратег, в конце концов, а если еще нас отсюда вытащите, так еще и обычный герой.
– Значит, обычный?
– Именно. Не обижайтесь, мой друг. Я не сказал посредственный. Вы обычный, в нынешнем сумасшедшем мире, вставшем на голову и не желающем вернуться назад, сохранить свою обычность – достоинство.
– А вы?
– Со мной все просто. Я тот, кто будет делать бомбы.
Наверх, чтобы не скучать, я прихватил рацию и, сменив в двенадцать Николая, удобно устроился около смотрового окошка. Полистав инструкцию, я отложил ее в сторону и принялся изучать хитрый прибор. Прежде всего меня заинтересовал любопытный переключатель, обнаруженный с тыльной стороны.