– Как же остальные? – прищурился я, наблюдая, как толстяк посредством веревки становится все больше похожим на гусеницу. – Ты же говорил, что нас полсотни? Пятьдесят, если не ошибаюсь.
– Сорок девять, – кивнул мой собеседник. – Сорок девять искусственно выведенных младенцев, появились на свет в стерильных лабораториях на Северном Кавказе. Именно там изначально был центр клонирования и моделирования ДНК, крайне секретный объект.
– Почему исследования не были опубликованы, если вы добились столь блестящих результатов? – засомневался я. – Это же деньги, и деньги немалые.
– Помните, какая поднялась шумиха при клонировании одной овцы? – хохотнул толстяк. Щеки его затряслись, в горле забулькало, и на секунду показалось, что он задохнется. – А у нас вышло сорок девять младенцев. Более того, эксперимент Яна Вилмута отстал от нашего почти на пятнадцать лет. Младенцев без унаследованных генетических дефектов, с разблокированными центрами восприятия информации, младенцев будущего. Да опубликуй мы это, тут же началась бы Третья мировая война! Вы уж мне поверьте, политика – дело тонкое.
– И грязное, – Маликов отошел на пару шагов, любуясь своей работой.
– Грязное, не грязное, но публиковать столь сенсационные результаты нам попросту запретили. Все это, конечно, курировал «Новый мир», сплачивая под своим крылом лучшие умы того времени. Опальных ученых, гениальных биоинженеров и хирургов. Всех, кого обделила или обворовала тогдашняя действительность, и, вместо того чтобы прославить и обогатить, ввергла в нищету и уныние. О, как мы тогда работали! Вы не представляете, насколько общая идея может сплачивать коллектив и повышать результат. Конечно, были и недовольные, но им быстро объяснили, на чьей стороне логичнее пребывать, и тогда дело закрутилось с новой силой и утроенной энергией.
– Идея тотального геноцида была выдана кем-то из «Нового мира»? – продолжил я, прикуривая вторую сигарету.
– Именно, – кивнул Синицын, так как, скрученный по рукам и ногам, более никак проявить свою активность не мог. – Только какой же тут геноцид, прополка сорняков, скорее.
– Нацист, – шепнул мне на ухо Маликов, – прав ты был, Костик, кончать его и всего делов.
– Ближе к теме, – отрезал я. – Имя основного идейного вдохновителя вам известно?
– Конечно, – ухнул что сова толстяк. – Мне много известно, меня не то что убивать, трогать пальцем нельзя, а то случится амнезия…
– Басурман…
– Нет, – взвизгнул ученый-нацист. Боялся он детище собственных рук, ох как боялся.
– Хорошо, – кивнул я, давая мутанту понять, что пока отбой. – Имя его назвать можете?
– Прохоров, – залепетал связанный, – Прохоров Федор Поликарпович.
– Уж не сын ли он Поликарпа Прохорова, владельца крупнейшей фармацевтической компании на Северо-Западе?
– Он, как не он.
– Точное расположение архива, лаборатории и камер на плане показать сможете?
– Смогу.
– Где этот план взять?
– Да хоть на стенке в коридоре, где про пожарную безопасность. Этажи разные, а расположение помещений однотипное, так что особого труда не составит.
– Ну, смотри, жиртрест, – тут я сделал максимально кровожадное лицо. Вроде бы получилось, так как профессор, и без того бледный будто мел, приобрел оттенок синевы. – Если соврал хоть на слово, не завидую, а сейчас вдумчиво так показываешь, что и где, и сидишь в уголке, не отсвечивая. Вернемся за тобой мы в любом случае, а вот зачем, поймешь уже по приходу.
Еще пять минут ушло на составление планов. Синицын, как мог точно, описал нам местоположение всех ключевых точек подземного комплекса. Если вкратце, подземелье делилось на восемь уровней, каждый из которых был задействован под свои нужды. Мы, к примеру, располагались на медицинском, но был еще и казарменный, жилой, испытательный, уровень отдыха и приема пищи, где располагалась столовая, бассейн и тренажерный зал, а также испытательный полигон, тир, пультовая, сердце безопасности комплекса, где круглые сутки обязана была находиться дежурная смена из двух человек, контролирующая безопасность внутри и на поверхности посредством скрытого видеонаблюдения. Путь наш пролегал на последний и самый глубокий тюремный ярус, где, как заверял наш пленник, должны были находиться наши друзья.
– Основной пост через два поворота, – пояснил я, сверяясь с заметками.
– Бркхрррр, – это Басурман, трусит рядом и то и дело ворочает башкой.
– Денис? Где тебя черти носят?
– Задержался. – Маликов выскочил из операционной самый последний, потирая ладони и ехидно улыбаясь. – Мы вроде бы убивать толстяка сначала хотели, а потом решили повременить?
– Ну да, – подтвердил я. – Отправить его на тот свет мы всегда успеем, а в этой гнилой черепушке может храниться масса полезной нам информации. Если не найдем добровольца из подневольных научных работников, придется брать эту тварь с собой.
– Оптимист ты, – улыбнулся Денис. – Думаешь, выберемся?
– И выберемся, и хабара с собой возьмем, – кивнул я уверенно. Бронежилет с Марика снимать не стал, заляпанный кровью, он полностью пришел в негодность с эстетической точки зрения, а вот оружием обзавестись получилось. В наследство мне достался старенький, но вполне комфортный АКСУ с двумя рожками патронов, который я тут же перевел на одиночную стрельбу, и ИЖ, новенький, чуть ли не в масле. Видимо, достался бывшему шпиону со складов временного хранения, где уйму времени пролежал в солидоле и промасленной бумаге. В бытность моей службы в армии, куда я загремел сразу после института, видел я такие экземпляры на складе РАВ, только там были настоящие «токаревы», с меньшим количеством патронов в обойме.
– Жалко, форму испоганили, – покачал я головой, собирая трофеи. – Оделся бы да пошел авангардом. Всяко не так приметно, как наши комбезы.
– Комбезы ты оставь, – отмахнулся Маликов, – на Басурмана вон лучше посмотри. Его во что не ряди, за местного жителя вряд ли выдать получится.
Позади нас послышалось прерывистое частое харканье. Похоже, мутант смеялся.
– Значит, так, – обернулся я к своему маленькому отряду. – Народ в караулке в ус не дует. Находятся они глубоко под землей и сидят здесь разве что для галочки, иначе как объяснить тот факт, что наш марш по коридору до сих пор не вызвал тревоги.
– Спят, небось, – предположил Маликов.
– Пусть спят, – улыбнулся я. – Умирать во сне менее болезненно.
– Ты и их хочешь убить?
– Денис, – я устало взглянул на инженера. – Мы тут не на дне рождения. Вокруг враждебная территория и все, без исключения, вокруг нас – это враги, которые обязательно пустят тебе пулю в живот, пусть только возможность появится. Будешь миндальничать, умрешь от свинцового отравления. Вопрос закрыт?
– Стрелять так стрелять, – пожал плечами Денис. – Я же не против, я так спрашиваю, чтобы разобраться.