(МОЖЕТ, ДЕНЬ, МОЖЕТ, БОЛЬШЕ) СПУСТЯ
Почему? Почему они так поступают? Так нельзя!
Грэм, Карсон и я пробыли в камере долгое время, а по возвращении обнаружили, что остальные подперли дверь изнутри столом, чтобы было не открыть. Грэм по-настоящему рассердился и попытался выбить дверное окошко, но оптический пластик оказался очень крепким.
Признаюсь без шуток, я с удовольствием поубивал бы их всех, и Грэм в том же настроении. Карсон просто кивает — надо думать, говорит нам то, что мы хотим услышать.
А как прекрасен танец синего и пурпурного цветов…
НАВЕРНОЕ, ПРОШЛИ ЧАСЫ,
НО СЛЕДИТЬ ЗА ВРЕМЕНЕМ СТАНОВИТСЯ НЕВОЗМОЖНО
Похоже на то, что умение следить за всеми этими часами, минутами и прочим куда-то улетучивается. Да и вообще, кажется, мне всю жизнь было очень трудно следить за временем. Чертовски трудно. Это тот еще фокус, я так думаю.
УПОМИНАЛ ЛИ Я, ЧТО ЭТО ПО-ПРЕЖНЕМУ ДЭЙВ?
У меня нет ни малейшего желания возвращаться обратно к этой своре, но сам принцип выводит меня из себя. Я стою и смотрю на них, а они на меня даже внимания не обращают. А ты, Рубен, долбаный трус, погоди, ты мне за все заплатишь!
Но в основном я все же спокоен. Никогда не был так спокоен, как сейчас, — и мне это нравится.
У ГРЭМА ПОЯВИЛАСЬ ПРЕВОСХОДНАЯ ИДЕЯ
Он отломал в задней части камеры кусок трубы, для чего ему пришлось колотить по ней ногой целую вечность, и использовал ее острый край, чтобы резать оптический пластик дверного окна. И ведь получилось! Сначала он сделал разрез в полдюйма глубиной и, убедившись, что это возможно, решил вырезать окно, надрезав пластик по периметру. Эти придурки увидели, что он затевает, и переполошились, а он малый толковый, не зря ведь стал такой большой шишкой в министерстве энергетики.
Мы твердо намерены попасть внутрь через пару дней, и тогда, Рубен, бабуин долбаный, ты у меня поднимешься, это я тебе обещаю.
БРЕШЬ КОЕ-ЧТО НАМ ДАЛА
Эта штуковина появилась оттуда совсем недавно, кусочек зеленой ткани размером с салфетку. Самого ее появления я не видел, а заметил тряпицу, когда она уже лежала под брешью, хотя раньше ее не было. Я хотел было ее взять, но куда там… Она весит сотни фунтов, мне и приподнять-то ее не удалось. Мы с Грэмом на пару кое-как смогли сдвинуть ее по полу в сторону. Что за чертовщина? Я не схожу с ума, эта тоненькая тряпочка и вправду весит сотни фунтов.
ГРЭМ НАВОДИТ СТРАХ
Он бросил на время это дело и снова принялся колотить трубой в дверное окошко, а потом заметил, что порезал себе ладонь, да так, что здоровенный — огромадный — шмат мяса прямо так и болтался, а Грэм ухватил его зубами у них у всех на глазах — они изнутри таращились, — дернул и оторвал. Вот какой он грозный. А Карсона мы убили, не то чтобы умышленно, просто неожиданно на него напали, так получилось. Правда, на самом деле никто в этом не виноват, так что все хорошо.
КТО ПОЕТ В БРЕШИ?
Голоса так прекрасны: ох, до чего же мне хочется узнать, чьи они?
СПАСЕНИЕ!!! ХАХАХАХА
Грэм этим утром умер, даже не знаю как, кто-то разорвал ему горло, пока он спал, а потом двое мужчин в желтых комбинезонах с альпинистским снаряжением появились из дверей лифта, вот так и вылезли, без предупреждения. Одного мне удалось уложить обрезком трубы, но второй оказался ловким, как горностай, и убрался прочь через люк в крыше лифтовой кабины, крича: «Не надо!»
ОРУТ ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ
Эти придурки беспрерывно тарахтят в мегафон сверху, через шахту лифта, но мне плевать, пусть хоть глотки сорвут, будь они все прокляты. Бесит другое: дверное окошко все еще держится, и эти люди, чего доброго, выживут, особенно Рубен, который должен был умереть.
Но когда сидишь у бреши, все налаживается.
День возле бреши дает такой эффект?
Вот было бы здорово, сумей я в конечном счете остаться здесь.
ДУМАЮ, Я ЗНАЮ, КТО
Маленькие призрачные девочки, вот кто поет в Бреши.
Трэвис закрыл окровавленную тетрадь и как раз уловил конец телефонного разговора Пэйдж. Самолет будет готов через двадцать минут.
Она кивнула на тетрадку.
— Думаю, вы догадываетесь, что произошло дальше. Вниз спустилась другая команда, уже с оружием.
Пэйдж помолчала, а потом продолжила:
— Голоса Бреши — это всего лишь одно из тысячи явлений, относительно которых мы пребываем в полном неведении. Их происхождение, значение, причины их воздействия на людей. Ничего этого мы не знаем и, вероятно, никогда не узнаем. Я часто думаю о Дэвиде Брисе. Выпускник Массачусетского технологического института, был первым на своем курсе, отец четверых детей — человек, уважаемый всеми, кто его знал. И он не смог увидеть опасности, буквально сидя напротив нее с широко открытыми глазами. Боюсь, как такое случилось, могла бы рассказать только сама Брешь.
Пэйдж повела Трэвиса обратно в холл, по направлению к открытому пространству в конце него. В контексте только что прочитанного царившая тьма казалась странной, ведь там должна была быть видна Брешь. Но, пройдя несколько шагов дальше, он понял, в чем дело. Войдя в подобное пещере помещение, они оказались перед практически заполнявшим его массивным черным сооружением, куполом высотой с трехэтажный дом.
С правой стороны у основания купола имелся лаз, примерно как у эскимосского иглу, и по приближении к нему Трэвис увидел отражавшееся на противоположной бетонной стене исходившее оттуда призрачное синевато-пурпурное свечение, то самое, которое описывал Дэйв Брис. В десяти футах от отверстия стоял простой металлический стол. Пэйдж, оставив в покое свой телефон, воззрилась на него. Трэвис, следуя за ее взглядом, посмотрел туда же.
Он думал, что она направится ко входу, но Пэйдж остановилась и взглянула на него, словно принимая решение.
— Вы ведь были копом, — произнесла она. — Детективом.
Трэвис кивнул.
— Хорошим?
Он хмыкнул.
— Вот уж кем я точно не был, так это хорошим копом.
— Про ваши преступные связи мне известно. Я спрашиваю, были ли вы хорошим копом с точки зрения профессиональных навыков? Хорошо ли справлялись с задачами, встававшими перед вами как перед детективом? Чувствовали ли потребность докопаться до истины?
Осуждения в ее голосе он не слышал. Там было нечто иное, может быть раздумье. Хотелось бы понять, почему.
— Да. В этом смысле я был хорош.
Пэйдж смотрела на него немигающим взглядом, глаза задумчиво сузились.
— Может, это в конце концов принесет пользу, — выдавила из себя она. — В конце концов, у нас нечасто случается, чтобы кто-то посмотрел на все свежим взглядом. В самолете у меня будет время рассказать вам больше, сейчас же я хочу лишь, чтобы вы поняли, каковы ставки.