Моргая сквозь слезы, Пэйдж пыталась придать своему взгляду твердость и уверенность. С ней все в порядке. Да, черт побери, в порядке, пусть даже ее колотит дрожь и все внутри сжимается от ужаса, когда она слышит, как человек с крысиной физиономией роется в своем футляре и достает инструмент. И пусть слезы неудержимо льются из ее глаз, ее взгляд должен придать ему сил, чтобы выдержать это зрелище, ибо, сколь бы жутким оно не было, дать им то, чего они добиваются, было бы несравненно, гораздо хуже…
Мучитель извлек свой инструмент, включил его, а спустя секунду его зажимы сомкнулись на обнаженном нерве. Пэйдж истошно завопила, а образ отца перед ее глазами расплылся, словно отражение в мутной воде.
Трэвис в полной неподвижности лежал на скальном уступе и пытался восстановить в памяти мысленный настрой убийцы. С которым распростился много лет назад. Причем, как полагал, навсегда.
Так он считал до сего момента.
В бинокль было хорошо видно, как коротышка с ниточкой усов копошился своим инструментом в открытой ране на руке молодой женщины. Рот у нее был закрыт приглушающей звуки повязкой, но Трэвис все равно слышал ее истошные вопли. Притом что его стоянка находилась ярдах в пятидесяти от них по прямой.
И футах в семидесяти над ней.
Семеро захватчиков. Двое пленников.
Ощущение нереальности происходящего не отпускало Трэвиса с того момента, как он нашел миссис Гарнер. Кто, черт побери, эти люди? И что все это вообще значит?
Даже после того, как он заставил себя отвлечься от абстрактных предположений и сосредоточиться на ситуации, в которой намеревался действовать, вопросы все равно остались. Почему нападавшие решили остаться здесь? Как могут они чувствовать себя в безопасности всего в трех милях от места падения «Боинга-747», на борту которого находилась первая леди Соединенных Штатов? Не говоря уж о том, что за дерьмо было в стальном контейнере. Трудно было представить, что могло заставить нападавших задержаться здесь и на час, не говоря уж о трех днях. Правда, в записке миссис Гарнер говорилось, что у них есть на то причины, но ничего не объяснялось.
Стоит отметить и то, что самолет не обнаружил никто из представителей властей, которым вроде как следовало бы его искать. Включая, между прочим, самого президента. Но этих ребят, похоже, такие мелочи почему-то не волновали, они были настолько уверены в своей безопасности, что даже не удосужились выставить дозор. С одной стороны странно, а с другой — подтверждает правоту миссис Гарнер. Эти ребята ничего не опасались.
Из своего укрытия Трэвис мог прикончить их всех. Запросто. Тут и особого искусства не требовалось, учитывая позицию и дистанцию. И вооружение: он прихватил из самолета пять «М-16», и все они были сейчас поставлены на огонь очередями. Всякий, кому доводилось поливать клумбы с цветами из садового шланга, разделался бы со всеми девятью находившимися внизу людьми, опустошив магазины разве что первых двух винтовок. А уж про все пять и говорить нечего.
Да, он мог это сделать. Мог сделать это прямо сейчас, чтобы все было кончено.
Но не собирался.
По правде сказать, эта часть послания Эллен Гарнер ему не нравилась. Что бы там ни говорилось насчет высоких, но не названных ставок, но если Трэвис и задумывался хоть на миг о том, чтобы в точности последовать ее указаниям, все эти мысли развеялись в тот самый момент, как только он увидел в бинокль молодую женщину, привязанную к пыточному столу.
Убивать ее Трэвис не собирался. Того бремени вины, которое лежало на нем, и без этого было более чем достаточно для одной жизни.
Но это отнюдь не значило, что он не собирался убивать вообще.
По мере наблюдения за тем, как «усы ниточкой» с явным наслаждением предается своему пыточному ремеслу, а тело его жертвы содрогается в агонии, Трэвис чувствовал, что настрой на убийство складывается у него без особых затруднений.
Он мог это сделать.
Просто требовалось подобраться поближе.
Его шаги были единственным звуком в ночи, и звук этот быстро стихал.
В это время года в Миннеаполисе дни стояли теплые и влажные, но в такое время, за час до полуночи, город продувало холодным ветром, сгонявшим призрачные клочья тумана к кладбищу, куда выводила Кедровая улица.
Тут, на самой окраине, не было уличного освещения, но некоторых из тех, чья жизнь проходила здесь, это вполне устраивало. Нынче ночью к их числу принадлежал и Трэвис Чейз. В такой темноте было не разглядеть даже его тени или силуэта, а подошвы туфель лишь слегка постукивали по разбитой мостовой. Если кто и обладал чутьем, достаточным, чтобы уловить его присутствие, то лишь существа, как, во всяком случае, представлялось ему, еще более дикие, чем он сам. Где-то слева в тумане позвякивала легонько о крыльцо собачья цепь, но дело, которое привело его сегодня на Кедровую улицу, собак не касалось. А те, кого это касается, его приближения не заметят.
В кармане Трэвиса лежит полностью заряженная пушка 32-го калибра.
Впереди за тонкой пеленой тумана он видит дом. Дом Эмили Прайс. Свет горит лишь в единственном окне, большом окне гостиной.
Он представляет себе их двоих внутри, может быть, сидящими на кушетке обнявшись, изредка тихонько переговаривающихся или молчащих.
При мысли об этом Трэвиса опаляет стыдом.
Он стучит в дверь, понятия не имея, чем это закончится.
Через несколько минут Трэвис уже знал, что требуется для успеха задуманного. Конечно, что-то могло пойти не так, но он полагал, что преимущество, невзирая на численность противников, на его стороне.
По ту сторону их лагеря, футах в пятидесяти от него, рос густой сосняк. Добраться туда незамеченным Трэвис мог в обход, по краю долины, прячась за камнями, с тем, чтобы потом повернуть и подобраться к ним на полсотни футов. Если добавить фактор внезапности, неплохое расстояние, чтобы открыть огонь.
Первым выстрелом он наверняка беспрепятственно снимет одного из них, да и второго, надо думать, тоже. Таким образом, их останется пятеро против него одного. Однако вряд ли они мгновенно оправятся от замешательства и сорганизуются, чтобы дать отпор, а это, если Трэвис будет достаточно быстр, даст ему возможность прикончить еще одного из них. А то и двух.
Но вот потом эти «если» начнут нарастать с большой скоростью. Уцелевшие враги постараются найти укрытие. Если хотя бы двоим из них удастся занять надежную позицию, чтобы повести оттуда ответный огонь, он окажется в затруднительном положении. А скорее всего, будет убит.
Нет, одного фактора внезапности тут недостаточно. Необходимо их чем-то отвлечь. Нужно, чтобы их внимание было обращено не туда, откуда Трэвис будет вести огонь. Неплохо, чтобы оно было приковано к тому месту, где он лежит сейчас.