— Сказал бы раньше, на заправке бы купили! — не соглашался Егор. — Зачем сливать?
— Видел ты наши заправки? То-то же. Либо слей мне своего бензина, либо сам чини чудо враждебной техники! — тракторист поставил вопрос ребром. Егор пожал плечами и открыл бензобак джипа. Митяй поколдовал что-то со шлангом, опустил один конец в бак, а второй сунул в рот и принялся посасывать. Последний раз Лара видела эту процедуру лет двадцать назад. Они с Егором переглянулись.
— Эх, с бодуна бензинчик не пошел, — крякнул Митяй и сплюнул, морщась и придерживаясь рукой за стену. Бензин зажурчал из шланга в канистру. — Ничё вы, московские, не понимаете. Услуга за услугу лучше, чем услуга за бабло. Баш на баш… Понял?
Уладив финансовую сторону дела, мужчины с воодушевлением принялись за починку джипа, и Ларе хотелось сесть рядом и смотреть на них. Смотреть на Егора, на его сведенные брови, между которых появлялась морщинка сосредоточенности, на длинные умелые пальцы. Он словно нарочно поигрывал гаечным ключом, и дошло до того, что Лара покраснела, глядя на это движение. В голову лезли всякие мысли, в которых нельзя признаться даже самой себе. И только появление красавицы Марины, от которой нигде не было спасу, заставило Лару взять себя в руки. Марина вынесла мужчинам перекусить, Егор спросил, с чем пирожки, и женщина ответила таким волнующим голосом, будто перечисляла вовсе не начинки. Даже у Лары, и той вдоль позвоночника пробежали мурашки. Она вскочила и вышла, оставив Егора с Митяем и Мариной.
Арефьев окликнул ее и нагнал за воротами сарая.
— Я кое-что привез тебе.
— Аленький цветочек? — резковато отозвалась Лара. Егор посмотрел на нее странно, но все же протянул батончик гематогена в яркой обертке:
— Решил порадовать свою верную попутчицу, которая так стойко сносит все тяготы пути и промедления поломок.
— Вот как, попутчицу? Спасибо, обойдусь.
— Лара…
Она видела батончик в протянутой руке Егора, а поверх его плеча, там, позади — Марину, насмешливо глядящую на них из полумрака сарая.
— Отдай. Кому-нибудь другому! — бросила она и грубо отодвинула от себя его руку. Егор, не ожидавший такой реакции, выронил гематоген, и тот плюхнулся в пыль. Бесконечную секунду оба смотрели на неуместную яркость фантика в дорожной рытвине. Потом Лара круто развернулась на пятках.
Зашагав прочь, она уже жалела об этой сцене: «Вот позорище… что на меня нашло?»
Вскоре, не находя себе места, Лара увязалась за Владиком в лес — за папоротником. То, что представилось ей мистическим действом и навевало мысли о фантастическом цветке, распускающемся ночью на Ивана Купалу и сулящем исполнение тайных желаний, на поверку оказалось почти сбором грибов. Под горой, с северной ее стороны, по склонам сырого оврага, среди сочного мха, мягкого, как диванная обивка, и россыпи поздних ландышей, завернутых в темные кульки собственных листьев, Владик ловко выискивал зеленые кочки папоротника-орляка. Он собирал упругие молодые побеги, кучерявые верхушки которых напоминали хвосты морских коньков, красивые в своей неестественной орнаментальности. Потом их, со слов Веры, надо было варить, жарить или солить в банках впрок, но Владику все это было безразлично, он скакал от кочки к кочке, словно ловил бабочек, издавая при этом восторженные звуки, и с величайшей осторожностью срезал стебли, высунув от усердия кончик языка. На комаров, так докучающих Ларе, он не обращал внимания, отгоняя звенящих насекомых, только если они собирались перед лицом в тучку. Некоторым он даже терпеливо позволял напиться своей крови — «им ведь тоже надо кушать, а еды тут мало».
На обратном пути они долго стояли у колокольни. Владик догадался, что при Ларе лезть наверх не стоит, но долго увлеченно смотрел, как за верхний ярус строения цепляются облака. В пронзительной синеве стремительно таял след от реактивного самолета.
— Смотри, ниточка, — Владик указал пальцем на след. — А я за нее схвачусь и полечу. А потом сам. Буду руками махать быстро-быстро. Вот так.
Он показал. Лара серьезно кивнула. Если забыть, что Владику двенадцать с половиной лет, во всем остальном он производил впечатление маленького ребенка. С непосредственной и неуемной фантазией, прерывистой, но вполне складной речью. Быстро увлекаясь, он перескакивал с темы на тему, и иногда уследить за его мыслью было сложно. Но Лара не испытывала к нему жалости: из всех знакомых людей он единственный ни разу не вздохнул и не посетовал на жизнь и ее тяготы. Он казался ей самым счастливым. Мир полнился чудесами, и можно было не опасаться, что когда-нибудь он перестанет в них верить или замечать, как делают взрослые.
— Можно и не махать руками. Знаешь, как летают птицы? Они ловят воздушный поток, — поделилась с парнишкой Лара. — Когда птицы стаей летят в дальние края, им иногда хочется спать. Тогда те, что летят с краю, перемещаются в центр стаи. Расставляют крылья и просто ловят потоки воздуха, которые образуются от махания крыльями соседних птиц. И спят. А выспавшись, снова меняются местами, и тогда спят другие.
Владик задумался:
— Надо найти много людей, которые умеют летать. Они будут лететь, а я с ними, да?
— Наверное… — уклончиво ответила Лара. Владик вдруг несмело тронул ее запястье, и уши у него стали пунцовыми:
— Когда я вырасту, и они научат меня летать, я прилечу и женюсь на тебе. Можно?
К вечеру машина была готова. Когда Арефьев сообщал об этом Ларе, она не могла поднять на него глаз. В голове зацикленной видеопленкой вертелась недавняя дурость с гематогеном. Хуже всего было то, что за это время никто из деревенских так и не подобрал его с земли, и, проходя мимо (а в деревне семь раз на дню таскаешься одной и той же дорогой), Лара не могла его не замечать. Даже отвернувшись в другую сторону, она все равно знала, что батончик валяется там, в грязи.
— Так что, — Ларины глаза не решались подняться выше груди Егора и встретиться с его взглядом, — поедем прямо сейчас?
— Нет. У меня еще кое-какие дела. Да и на ночь глядя ехать глупо. Тебе уже не терпится?
Лара нервно повела плечами. Заметив, что к ним направляется Марина, она предпочла ретироваться, но за Вериной калиткой замерла и, не удержавшись, посмотрела наружу сквозь выпавший сучок в доске забора. Егор наклонился к женщине и что-то зашептал. Марина с загадочной полуулыбкой кивала, вокруг нее вспыхивала розовато-пурпурная дымка удовольствия.
— Только попозже. После ужина, — проговорила она громче.
— Давай. Буду ждать.
Марина оглядела Егора, явно желая съесть. Но что же он чувствует в ответ? Лару трясло от осознания, что ее дар не действует на Арефьева. Почему именно он, почему именно сейчас? Этот человек будто специально создан, чтобы выводить ее из себя! Когда Марина легонько коснулась арефьевского плеча и сняла несуществующую соринку, Лара в тени калитки едва сдержала рвущийся из груди вздох.
За пару часов до этого Вера затопила баню, и теперь сизый дым из трубы стелился туманом по двору, суля непогоду. Заметив Ларино отчаяние и не спрашивая о причинах, женщина почти насильно загнала ее в парилку: