Холмс подумал немного и сказал:
– Скажите, а как отреагировала на все это Муни?
– Она очень расстроилась, как вы можете себе представить. Но, поняв, что ничего не пропало, пришла в норму. Элси же вся испереживалась. Вот почему я попросил соседей последить сегодня за домом, пока я в отъезде, – так, на всякий случай.
– Мудрое решение, мистер Кенсингтон. Я бы предложил внимательнее присматривать и за Муни. Может быть, она в опасности.
– В опасности? – переспросил Кенсингтон с тревогой. – Я не понимаю. Зачем кому-то вредить Муни?
– Я не уверен, – признался Холмс, – но, боюсь, девочка знает нечто такое, из-за чего подвергается риску. Я должен снова переговорить с ней, мистер Кенсингтон, и как можно скорее, если возможно.
– Разумеется. Давайте хоть сегодня, приходите в любое время после восьми. Но вы же знаете Муни. Не уверен, что вам удастся чего-нибудь от нее добиться.
– И я не уверен, но надежда есть всегда.
Мы добрались до Александрии около семи часов. Хотя Холмс спешил уединиться в своем номере, чтобы подготовиться ко второй беседе с уклончивой Муни Вальгрен, мы с Рафферти, не евшие с самого утра, настояли на том, чтобы поужинать в ресторане отеля, и кое-как убедили Холмса присоединиться к нам. В итоге мы съели суп из брокколи, ростбиф, печеный картофель и чизкейк. За трапезой разговор вновь зашел о событиях сегодняшнего дня и планах на день завтрашний.
Холмс для начала зачитал Рафферти телеграмму от Вулдриджа, поскольку до этого не представлялось случая упомянуть о сообщении. Рафферти отреагировал на находки чикагского детектива любопытным образом:
– Мистер Комсток не первый женится на шлюхе и не последний, хотя лично мне всегда казалось, что подобные отношения заканчиваются отнюдь не так приятно, как начинаются.
– В случае с мистером Комстоком они закончились еще и очень быстро, – напомнил Холмс. – На самом деле меня очень интересует несчастный случай с этим джентльменом. Как вы думаете, вам удастся завтра навести для меня кое-какие справки, мистер Рафферти? Я не сомневаюсь, что вы знакомы с кем-то, кто связан с этим делом и хотя бы примерно знает, как там продвигается официальное расследование.
– Посмотрим, что я смогу сделать, – пообещал Рафферти, подцепляя с тарелки картофелину. – Тот случай произошел не так далеко отсюда, правильно?
– Да, так мистер Хилл сказал нам с Уотсоном. Но, боюсь, мне известны лишь самые общие детали.
– Не волнуйтесь, – сказал Рафферти. – Я раздобуду конфиденциальную информацию.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Холмс. – Тогда давайте вернемся к более насущной проблеме – к пропаже камня.
– Да уж, происшествие в роще смахивает на отличную шутку в День дурака, разве нет? – хмыкнул Рафферти. – Мы выглядели как самая большая толпа дураков на всем континенте. Вроде игры в наперстки, только вот шарик весит две сотни фунтов.
– Тут я не могу с вами спорить, мистер Рафферти, – кивнул Холмс. – Я начинаю думать, что все детали этого дела совершенно фантастические. Сам камень – то ли искусная подделка, то ли судьбоносная находка, которая изменит историю всего материка, – бросает вызов логике и здравому смыслу. А потом все эти совпадения, которые преследуют нас буквально на каждом углу. Никакому уважающему себя драматургу даже в самых страшных и бредовых фантазиях не удалось бы придумать более невероятный сюжетный ход, чем появление нашей старой соперницы из Хинкли, которая нынче носит имя Мэри Комсток. Каковы шансы, что именно она оказалась ключевым персонажем в этом деле? Теперь к этому добавилось еще и исчезновение артефакта. Должен сказать, мистер Рафферти, что если сегодня один из знаменитых местных циклонов принесет мне рунический камень прямо к порогу, то я ничуть не удивлюсь!
– Для ураганов еще слишком рано, – хмыкнул Рафферти, – так что, думаю, на этот счет можете не беспокоиться, мистер Холмс. Но я не спорю, дело и впрямь приняло очень странный оборот.
– Как бы то ни было, у нас нет выбора, кроме как двигаться вперед, несмотря на все трудности, – решительно произнес Холмс. – Насколько я понимаю, мы должны рассмотреть две версии, и в обеих есть шероховатости. Во-первых, мистер Фегельблад лгал нам все это время о камне и сегодняшняя прогулка – всего лишь вычурный ребус. Но, увольте, я не понимаю, в чем его смысл.
– И я, – кивнул Рафферти. – Загадка, чт́о мог выгадать сам мистер Фегельблад или кто-то еще, притворившись, будто знает, где спрятан камень, а потом проводив толпу народу к пустому месту. Может быть, конечно, за мрачной физиономией фермера скрывается веселый шутник, которому нравится идея одурачить весь город. Они такие, эти шведы. У них действительно странное чувство юмора.
Холмс постучал длинными пальцами по столу и сказал:
– Вы только что назвали одну из возможных причин, мистер Рафферти, и я не исключаю, что мы стали свидетелями одной из шуток в местном духе. Однако, как я уже отмечал до появления подложной доски с рунами, я склонен считать, что мистер Фегельблад говорил правду. Уж слишком он был потрясен, когда не обнаружил камня в тайнике.
– Да, – согласился Рафферти. – Если швед морочил нам голову, то я бы назвал его самым лучшим вралем после Брута, который пришел пожелать Цезарю доброго дня. Значит, как вы и говорили, мистер Холмс, остается вторая возможность: кто-то притащился ночью в рощу, выкопал камень, перевез в неизвестное место, а после себя оставил маленькое послание, чтобы посмеяться над нами. Я ломаю голову, кто это сделал и зачем. Надеюсь, у вас есть какие-то ответы.
Холмс потер глаза, потом оперся подбородком на руку со словами:
– Пока что ни единого, мистер Рафферти, и я был бы рад услышать ваши соображения.
– Признаюсь, я обдумывал одну версию, – сообщил Рафферти. – Понимаете, я начинаю думать, что у нас тут завелся свой местный лепрекон, который проделывает все эти штучки-дрючки. Возможно, даже осколок фонаря, который мистер Холмс сегодня нашел, тоже его рук дело.
Я понятия не имел, что Рафферти имел в виду, говоря о «лепреконе», но Холмс, похоже, без проблем ухватил идею. Он задумчиво протянул:
– Интересная интерпретация, мистер Рафферти. Как я понимаю, вы тоже сочли сегодняшнее происшествие злонамеренным?
– Именно, мистер Холмс. Видите ли, в этом деле есть некий джокер – персонаж, который играет только по своим правилам, а с чужими не считается. Он хитер, изворотлив и, похоже, знает обо всем, что происходит с руническим камнем, вот только ставки в этой карточной игре делает совсем иные, чем остальные участники.
– О чем вы? – спросил я.
– А вот о чем, доктор. Все имеющиеся у нас на данный момент факты указывают на то, что дело упирается в деньги. К примеру, нам известно, что некоторое количество народу – мистер Ларссон, миссис Комсток, тот парень Лунд из Чикаго и еще бог знает кто – все пытаются наложить лапу на камень, поскольку полагают, что он стоит целое состояние. Но я почему-то не уверен, что наш зловредный лепрекон заинтересован в деньгах. В этой игре в прятки им движет что-то другое. Не стану притворяться, будто знаю, кто он, или понимаю причины, по которым он совершает все эти безобразия, но готов поставить последний доллар, что этот тип не даст нам так легко найти рунический камень, это факт!