– Хозяева дома производят впечатление очень приятных людей, – заметила я, сидя перед зеркалом, в то время как горничная разбирала мою прическу, извлекая из волос многочисленные шпильки. – И они хорошо держатся. Должно быть, им было очень тяжело потерять отца.
– Да, они сильно переживали, – подтвердила девушка, опуская очередную шпильку на тумбочку. – Хотя, откровенно говоря, не следовало бы. Он был очень непростым человеком.
– В самом деле? – заинтересовалась я. – А в чем это выражалось?
– Строгий очень, – охотно откликнулась горничная, которая явно была не прочь поболтать. Весьма распространенная слабость среди представительниц ее профессии, что для меня часто оказывалось кстати. – Все разных правил придерживался, чтобы это как надо и то как положено.
– Ну, может, это не так уж и плохо? – заметила я, впрочем, не слишком строго, дабы не спугнуть девушку, пока настроенную на откровенность.
– Может, и неплохо, – легко согласилась она, ловко орудуя гребнем, – если бы речь шла только о нем самом. А тут-то весь дом должен был жить по его указке. Про слуг я молчу, ну, наше дело подневольное, к тому же хозяином он был щедрым и незлым, тут сказать ничего не могу. Но детей ведь жалко. Каково им, молодым-то, когда то нельзя, это неприлично, так непристойно, к этим в гости не ходить, тех не принимать, такие платья не носить, в карты не играть… Да перечислять долго можно, – махнула рукой она. – Вот так вот и жили. Человек-то он вроде неплохой, детей любил, но упертый в некоторых вещах был – спасу нет. Гостей принимал мало, будто людей дичился. Хорошо хоть внука принял без лишних вопросов, хоть тот и родился во грехе. Зато дочери жизнь свою устроить не давал.
– Почему не давал? – удивилась я.
– Почему, не знаю, а только всех женихов отваживал, – пояснила горничная. – Этот нехорош, тот слишком беден, у того семья недостаточно строгих правил. Один ловелас, другой подозрительный. Ну, и так далее. Хотя были вполне достойные женихи, и из богатых семей, и из знатных – познатнее наших будут, – добавила она, понизив голос. – А леди Йоланда – нормальная девушка, она же чахнет в этой глуши, еще и без компании. Лорд Александр хоть мужчина, так у него побольше свободы было.
– А третий сын? – забросила удочку я. – Норрей, кажется, так его звали?
– А, этот, – протянула горничная. Выражение ее лица стало неодобрительным, даже брезгливым. – Он умер пять лет назад. Я здесь тогда, к счастью, еще не служила, так что его не знала. Оно и к лучшему.
– А что, с ним было что-то не так?
Девушка закончила возиться с моими волосами и стала смешивать в миске ингредиенты для приготовления специальной жидкости, которой мне предстояло умыть лицо. В комнате распространился запах лаванды и еще какого-то растения.
– Не так – не то слово, – фыркнула она. – Он же поклонялся Орэнду. Его храмовники объявили вне закона и собирались арестовать. Тогда-то он и погиб при попытке к бегству.
Потребности изображать удивление не было: я действительно не ожидала услышать об этой семье что-либо подобное. Орэнд – в прошлом один из богов, который впоследствии был низвергнут и изгнан с небес. Его принято считать воплощением зла, жестокости и темной стороны души. Поклонение ему строжайше запрещено и карается смертью. Считается, что его сторонники проводят страшные жестокие ритуалы, в ходе которых убивают животных и даже людей. Правда ли это, не знаю: никогда не сталкивалась с чем-либо подобным. Если люди, поклоняющиеся Орэнду, и существуют, то их очень мало, и они не афишируют свои убеждения.
– Правда, некоторые считают, что он был не виноват, – заметила горничная. – Будто его просто оклеветали. – По тону было ясно, что сама она в такой вариант не верит. Мне же он казался, напротив, весьма вероятным. Клевета была куда правдоподобнее, чем страшный злодей, вонзающий ритуальный нож в сердце жертвы, вознося молитвы темному богу. – Но мне в это не верится, – заявила девушка. – Просто членам семьи, конечно, тяжело принять виновность сына и брата. Но, откровенно говоря, если он был невиновен, зачем пытался бежать?
Последний аргумент не показался мне убедительным, но я ничего не сказала. Тем более что жидкость для умывания была готова. В скором времени горничная ушла, а я осталась раздумывать над услышанным. А еще полчаса спустя в комнате появился Эстли.
Настроение у него, судя по всему, было лучше некуда, что заставило мое собственное расположение духа заметно ухудшиться.
– Леди Инесса, – объявил граф, демонстративно усаживаясь на кровать. – Я долго думал и решил пойти вам навстречу. Все же вы не рассчитывали оказаться в столь деликатной ситуации, и мне как мужчине следует проявить тактичность. Поэтому я предоставляю право выбора вам. Как вы предпочитаете – спать с левой стороны или с правой?
– Я предпочитаю спать одна, – едко ответила я, старательно игнорируя ироничность вопроса.
– Это в корне неправильно с вашей стороны, – сообщил Эстли.
– Знаю, – отозвалась я. – Вы уже очень любезно просветили меня на сей счет во время нашего совместного танца. Но позвольте мне самой принимать решения в данном вопросе. Даже если они ошибочны.
– В чем-то вы правы, – заметил лорд Кэмерон. – Своих ошибок следует держаться. Они говорят о нашей природе куда больше, чем наши достоинства.
– Ну, если вы признали мою правоту, – вкрадчиво произнесла я, – то, может быть, поступите по-джентльменски и ляжете спать на этой кушетке?
Я покосилась на узкий диванчик, к счастью, имевшийся в комнате в дополнение к двуспальной кровати.
– И не подумаю, – отрезал Эстли. – Мы ведь, кажется, об этом уже говорили: я не претендую на звание джентльмена. Позвольте напомнить вам, милая леди, что именно я приехал в этот дом по приглашению. Вы же находитесь здесь по собственной инициативе и под ложным предлогом. Почти что под чужим именем. Мало того, что я покрываю ваш обман, вы еще и желаете, чтобы я уступил вам свою законную постель? Если хотите, ложитесь вместе со мной. Я готов предложить вам любую половину кровати по вашему выбору.
– И что же, в этом случае вы обещаете не пользоваться ситуацией? – спросила я, склонив голову набок.
Нет, спать с Эстли в одной постели я не собиралась ни в коем случае. Боги, охраните! Тем более я не могла гарантировать, что не воспользуюсь ситуацией сама… Мне просто было интересно, как он ответит на этот вопрос.
– Леди Инесса, – его губы изогнулись в беззастенчивой улыбке, – я всегда пользуюсь ситуацией.
– Ну что ж, – улыбнулась в ответ я, – в таком случае я займу кушетку. И пусть вам будет стыдно.
– Даже не надейтесь: не будет, – заверил Эстли.
Я уселась на кушетку не менее демонстративно, чем несколько минут назад он – на кровать. Эстли снова скинул камзол и приступил к жилету.
– Хоть простыней-то поделитесь: у вас их целых три!
Простыней действительно было три, как и полагалось в приличных домах. Одна стелилась на матрас, второй человек укрывался, третья пристегивалась к стелющемуся поверх второй одеялу.