– Гости торговые, тучи на горизонте, ветер поднимается. Если задует, то дня на три, все песком занесет. Или отплывайте, или готовьтесь в остроге три дня сидеть.
Михаил с Пафнутием переглянулись.
– Мы отплываем. А за гостеприимство спасибо.
– Будете в наших краях, заходите. И сала с собой побольше везите! – напутствовали их казаки. – Вам сейчас верст сто можно без опаски идти, а дальше не скажем – не знаем.
Снялись со швартовов. От причала отошли на веслах, подняли парус.
Ветер был слабый и ровный. Суда шли, не отдаляясь от берега.
Понемногу ветер стал крепчать. Оба судна отошли мористее, опасаясь наткнуться на отмель или подводную скалу.
Суда быстро шли к Дербенту.
Понемногу воздух становился пыльным, видимость начала падать. Песок скрипел на зубах, забивал глаза, уши, тонким слоем лежал на палубе. Парус надулся, мачта поскрипывала, ушкуй летел по волнам. Только ушкуй, в отличие от ладьи, был плоскодонным судном – чтобы было легче проходить речные перекаты, и под напором ветра он кренился на правый борт. Судовая команда держалась за борта, боясь быть смытой в море.
Понемногу более быстроходный ушкуй догнал ладью и ушел вперед.
– Приспустить парус! – скомандовал Михаил. Отрываться от ладьи не стоило, найти друг друга в незнакомых местах сложно.
Приспущенный парус сбавил ход, но все равно ушкуй шел очень быстро, поскольку ветер усиливался.
Когда мачта стала не только скрипеть, но и потрескивать, Михаил направил ушкуй к берегу. Ладья следовала за ним – безопаснее было переждать ураганный ветер на берегу.
Ушкуй теперь шел только на веслах – парус убрали совсем, а мачту сложили.
Михаил высмотрел на берегу небольшую бухту, и ушкуй завели в нее на веслах, осторожно. Места хватило на ладью и еще осталось.
Высокий, метра три, берег защищал от ветра – он только проходил поверху, лохматя волосы.
Привязывать суда было не к чему – ни деревьев, ни камней на берегу не было. Сбросили якоря – окованные полосами железа камни.
Ветер усиливался, на море поднялись высокие волны. В бухте было неспокойно, вода раскачивала суда, но таких волн, как в открытом море, не было.
Ночь провели в тревоге на палубах. Ветер не утихал, срывая с волн барашки пены.
И на следующий день, и затем еще один суда находились в бухте. Из-за пыли было сумрачно, солнце виднелось желтым пятном. Пыль была везде: на палубе, в волосах и на одежде, в трюме – она была вездесуща. Михаил смывал ее морской водой с лица, но она осаждалась снова и снова. Нет, не нравились эти края Михаилу – как и его команде. И как только люди здесь живут?
Все это время люди не ели, поскольку, пока доносили сухарь ко рту, обнаруживали на нем слой песка.
После трех дней пыльной бури и шторма на море ветер стих внезапно. Проснувшись однажды утром, люди не обнаружили ни ветра, ни пыли. Дышать было свободно и легко. Команды бадейками набирали воду из бухты и смывали пыль с палубы. Потом умылись сами.
– Водица теплая. А в наших краях уже небось не покупаешься, холодно, – заметил Григорий.
– А дальше к Персии еще теплее будет, – сказал Михаил.
– Так осень уже, как же теплее? – недоумевал Григорий.
– Сам увидишь.
Суда вышли из бухты и пошли вдоль берега на веслах. Оказалось, что они не так уж далеко находились от Дербента – всего в часе-полутора пути.
Взяли мористее, и полуразрушенные крепость и город теперь виднелись издалека. Кто его знает, что у горцев на уме? Пошлют на перехват судно, а лишних неприятностей купцы не хотели. Да и ограбить путника, если он неверный, не считалось зазорным.
Вдоль берега, приставая только на ночь, они шли еще неделю. Потом Михаил заметил, что береговая линия постепенно уходит влево. И звезды на небе как будто бы повернулись, смотрелись по-другому.
На стоянке Михаил подошел к Пафнутию.
– По-моему, пора пристать в каком-нибудь городе – узнать, где мы находимся. Вроде как Персия уже быть должна.
– Должна, – согласился Пафнутий. – Давай зайдем в деревню – или как там она у них называется? Если что – отобьемся. А в город сразу соваться не следует.
Так и порешили.
Через некоторое время они увидели на берегу деревушку, судя по развешанным для просушки сетям – явно рыбацкую.
Ладья осталась болтаться в полусотне метров от берега, ушкуй же ткнулся носом в землю. Гребцы сидели наготове на веслах – в случае опасности можно было сразу отойти.
На берегу никого не было видно. «На работах заняты или нас боятся, попрятались?» – раздумывал Михаил.
Он спрыгнул с борта и направился к глинобитным домам. Навстречу шел мужчина. Одет он был явно не по-татарски: на голове войлочная шапка, из-под черной безрукавки выглядывала белая, длинная, до колен, рубаха. Черные короткие штаны не скрывали вязаных из шерсти туфель. Лицо было узкое, загорелое, с усами и бородкой.
Мужчина заговорил, и главное – Михаил его понял! Он не знал языков, только английский, который он учил в школе и в институте, и как звучат восточные языки, даже не слышал.
Мужчина говорил на фарси, на котором говорят в Персии.
Михаил сильно удивился тому, что все понял. Иноземец желал ему здоровья и спрашивал, здорова ли его семья и тучен ли скот.
Михаил откашлялся и ответил на фарси. Язык немного заплетался, и губы были непослушны, но сказал он внятно:
– Приветствую тебя, незнакомец. Желаю здоровья тебе и твоей семье. Ответь мне, что это за селение?
– Ихтван.
– В Персии? – уточнил Михаил.
– В самой что ни есть. Провинция Мазендеран.
– Далеко ли крупный город и как он называется?
– Ты купец из чужой страны? – не ответив, спросил мужчина.
– Да, я из Московии.
– Одежда на тебе странная, хотя говоришь ты по-персидски вполне понятно. За перцем прибыл?
– Как ты догадался?
– Это не трудно. Все купцы едут за пряностями, и в первую очередь – за перцем. Еще берут гвоздику и шафран. А кому-то по душе наши ткани – ну, это уже твое дело. Перец лучше всего покупать в Реште.
– Это город такой?
– Да, там самый хороший перец – черный, злой.
– Благодарю тебя, уважаемый. А как узнать Решт?
– Там будут две горы, а в ложбине – город.
– Спасибо.
Михаил приложил руку к сердцу на восточный манер и отвесил низкий поклон. Мужчина ответил ему тем же.
Вернувшись на берег, Михаил поднялся на ушкуй. Гребцы тут же отогнали корабль от берега и поставили его борт о борт с ладьей.