Этот вопрос мы горячо обсуждали с Наташкой, когда я прибежала ее проведать. Разговор услышала Наташкина мама, которая, в ходе преподавания научного коммунизма, оказывалась в курсе разных интересных событий. (Чуть позже я начала подозревать, что она сотрудничает с КГБ, но задать этот вопрос Наташке постеснялась, чтобы не обижать подругу.)
Ирина Алексеевна и рассказала нам по большому секрету трагическую историю Лоры. Ее отец был очень крупной шишкой в областном торговом управлении. Мать не только сама одевалась как картинка, но и дочке приобретала только дорогие заграничные тряпочки, так что в детском саду Лора выглядела как маленькая принцесса.
Благодаря папе Лору и взяли в наш класс, но где-то в третьей четверти торговый работник был арестован за махинации, в том числе валютные. Все, что было нажито нечестным путем, включая бриллианты, меха и машину «Волга», конфисковали.
Процесс был громким, но, естественно, мы, первоклашки, об этом ничего не знали. Спустя год состоялся суд. Лориному отцу дали десять лет. В день суда ее мать отравилась вероналом. Она не знала, как жить без мужа, без привычной дорогой одежды, без французских духов, без икры на завтрак, а главное – совсем без денег. Я не помню, кем именно она работала, но прокормиться на свою зарплату вместе с дочкой не могла.
Опекуном Лоры стала тетка – двоюродная сестра отца. Она была очень честным человеком и убежденной коммунисткой, поэтому яростно порицала своего брата и не могла простить его жене, что та оставила ребенка сиротой. Тетка переехала в дом, где жила Лора, чтобы девочке не пришлось менять школу. Это был тот самый дом, где располагался наш ЖЭК.
То, что рядом с моим детством могут происходить такие трагические истории, меня просто ошеломило. Назавтра в школе я смотрела на свою соседку по парте совсем другими глазами. И даже пыталась с ней подружиться, но Лора замыкалась в себе и отвергала предложенную дружбу.
Вскоре Наташка поправилась и заняла свое законное место рядом со мной, а Лора опять переместилась на «камчатку».
Кстати, за то время, что мы провели за одной партой, я успела разглядеть, что у Лоры очень красивые глаза. Синие-синие, с длинными пушистыми ресницами. За всю свою жизнь я еще только один раз встречала такие глаза – у моего мужа. Ничем хорошим это, впрочем, для меня не кончилось.
Если бы Лора ухаживала за собой, она могла бы превратиться в красавицу. Но… она не прилагала никаких усилий, чтобы подчеркнуть свои достоинства и скрыть недостатки. Поэтому красавицей не была. Даже на выпускном вечере умудрилась выглядеть серой мышью. Когда мы с девчонками через пару дней устроили «разбор полетов», никто не мог вспомнить, что же на ней было надето.
После школы о Лоре тоже никто ничего не слышал, на вечера трогательных встреч одноклассников она не ходила.
Тем не менее, встретив ее на улице спустя четырнадцать лет, я сразу поняла, что это Лора, потому что она абсолютно не изменилась. На высокой худощавой фигуре болталась невразумительная куртка, из-под которой выглядывал линялый вытянувшийся свитер. Из-под спутанных и, естественно, грязных волос торчал длинный унылый нос. Но я ей все-таки обрадовалась. В старом дворе, где я не была все эти годы, во мне проснулась сентиментальность. И в тот момент я даже предположить не могла, что было бы гораздо лучше, если бы она спала и дальше.
* * *
Меня, как ни странно, Лора тоже узнала сразу, хотя неудавшееся замужество и удачный бизнес к тридцати годам довольно сильно изменили мою внешность. В школе у меня были русые, собранные в хвост волосы, а теперь на моей голове красовалось стильное рваное каре. Кроме того, за последние четыре года я путем постепенных преобразований превратилась в блондинку.
Несмотря на солнце, на улице было еще довольно прохладно, и я предложила Лоре зайти в кафе напротив, поболтать. Окинув взглядом мою курточку, шарф и джинсы, она замялась. Я догадалась, что у нее туго с деньгами. Меня финансовые проблемы уже давно не волновали, а потому я поспешила сказать, что угощаю. Поколебавшись, Лора все-таки посеменила вслед за мной в сторону неказистого подвальчика, где перед нами поставили по чашечке кофе и маленькому холестериновому пирожному.
Честно говоря, подобные заведения я стараюсь обходить стороной, потому что последствия их посещения могут быть необратимыми. Вернее, наоборот, очень даже обратимыми. Причем многократно. Но в том районе, где мы сейчас находились, приличных заведений просто не было.
Лора прихлебывала кофе из чашечки и рассказывала о себе: окончила политех по специальности водоотведение и канализация (ни фига себе занятие для женщины – проектировать, куда деть дерьмо!), распределилась в строительную контору, которая благополучно почила в бозе, так что Лора осталась без работы и средств к существованию. Живет случайными приработками, а в этот район ездит проведать тетку. Та стала сдавать, ей все чаще нужны лекарства, а денег не хватает.
– А ты разве не с ней живешь? – спросила я.
– Нет, с ней отец остался, – ответила Лора, и я подумала, что он уже давно должен был вернуться из колонии. – А я в старую теткину квартиру переехала. Однокомнатная, конечно, но мне одной места хватает.
– Как одной? – удивилась я. – У тебя что, детей нет?
– Нет, – печально улыбнулась Лора. – Ты знаешь, мне в личной жизни не везет. Катастрофа просто. Я замужем не была. Никто меня такую неудалую не берет.
– Ну хоть романы у тебя были? – не очень-то скромно поинтересовалась я, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься в обстоятельные разъяснения. По поводу причин Лориных неудач.
– Были, – опустила глаза Лора, – но они ничем не кончились.
Задав еще несколько бестактных вопросов, я про себя поставила Лоре жестокий диагноз: классическая старая дева с кучей комплексов и женских болячек. И поняла, что просто обязана ей помочь. С моим опытом это было совсем несложно.
– Значит, так, – уверенно заявила я, – на следующей неделе я организую тебе парочку свиданий. Ты только не удивляйся. Я владелица брачного агентства «Зимняя вишня». Слыхала о таком?
– Конечно! – воодушевилась Лора. – Еще рубрика в газете такая есть. Я ее всегда читаю, только написать ни разу не рискнула. И еще я сюжет по телевизору видела, про Бал счастливых людей. Но никак не думала, что за этим стоишь ты.
– На следующем Балу ты тоже обязательно будешь. Причем на правах жены, – пообещала я. – Только слушайся меня, и все будет хорошо.
– Может, не надо? – заволновалась Лора. – Я уже привыкла. Мне дома очень хорошо. Я не люблю никуда ходить. И этих свиданий боюсь до ужаса.
– Надо! – припечатала я. И потребовала обмена телефонными номерами.
Пока Лора вытаскивала из потертого рюкзачка мобильник, я огляделась по сторонам. Уютная пирожковая, куда мы на переменках бегали за булочками и песочными пирожными с розовой глазурью, превратилась в загаженное кафе, куда при других обстоятельствах я ни за что не зашла бы из гигиенических соображений.