– Понимаю, – сказал он довольно низким голосом. – А я как раз ветеринар. Это заведение принадлежит мне, и наверху располагается мой кабинет, но, поскольку мой помощник отлучился, я могу, если хотите, осмотреть собаку прямо здесь.
Я кивнула. Он присел на корточки рядом с Ужастиком.
– Как его зовут? – спросил он снизу.
Я на мгновение замешкалась, потом призналась:
– Ужастик.
Он поднял голову, пристально взглянул на меня, так что я успела рассмотреть, что глаза у него темно-зеленые, и улыбнулся, обнажив безукоризненные зубы.
– Вы знаете, сколько ему лет?
Я покачала головой. Он раскрыл Ужастику пасть и вгляделся в нее.
– Полагаю, ему около пяти лет. А предыдущий хозяин вам известен?
– Да, это мой приятель.
– Я спрашиваю вас, потому что зачастую мы должны принимать во внимание привычки, обретенные собакой благодаря первому хозяину.
– Понятно, – сказала я, начиная терять спокойствие.
– Похоже, со здоровьем у него все в порядке. Ваш приятель не говорил, делал ли он собаке прививки?
– Нет, не говорил, и я уже не могу у него спросить… Он отправился в путешествие.
– Хорошо, тогда мы на всякий случай введем ему ежегодные вакцины. – Внезапно что-то привлекло его внимание. Он дотронулся до уха Ужастика. – Смотрите-ка, у него шрам! Похоже на укус, да, это безусловно укус большой и свирепой собаки, поскольку шрам очень глубокий.
– Он недавний?
– Нет-нет, он выглядит достаточно старым. На этом месте уже никогда не вырастет шерсть, хотя след от укуса почти незаметен и пса совершенно не уродует.
Я глупо хихикнула:
– Вы полагаете, его возможно еще больше изуродовать?
Мой собеседник встал во весь рост – высокий, широкоплечий, с коротко подстриженными русыми волосами.
– Не бывает уродливых собак, просто не бывает. В каждой есть свои элементы красоты. Только надо уметь их разглядеть.
– Что же вы разглядели в моем псе? – спросила я всерьез.
Он нагнулся и, опершись ладонями в колени, присмотрелся к Ужастику.
– У него очень благородный взгляд, а ресницы длинные и загибающиеся кверху.
Я тоже наклонилась.
– И правда, а я и не замечала.
Оба мы одновременно почувствовали нелепость ситуации и резко выпрямились, постаравшись выглядеть серьезнее, чем требовалось. Дальше все пошло гораздо быстрее, ветеринар занялся своим делом и ввел псу вакцину. Затем он вспомнил о другой своей роли и выказал готовность продать мне все, в чем нуждался мой новый друг. Я сразу поняла, что Мачадо, любитель разъезжать «без багажа, налегке» [2] , никогда не мог бы себе позволить завести собаку. Я приобрела ошейник с поводком, шампунь против паразитов, щетку, автопоилку, кормушку, мешок с кормом, корзинку-кровать, салфетки для чистки ушей и, отдельно, для чистки глаз. В общем, целое приданое, от которого не отказалась бы дочка магната. Разумеется, я не могла все это унести, а потому ветеринар записал мой адрес и пообещал, что его помощник сегодня же доставит все покупки мне на дом. Пришлось заполнять карточку клиента. Поскольку мне не хотелось ловить на себе любопытные взгляды и пускаться в объяснения, в графе «Профессия» я указала: «библиотекарь».
Вернувшись домой, я налила себе на два пальца виски и уселась читать газету. Ужастик явно одобрил мои привычки, потому что быстренько развалился рядом и заснул. Кажется, его ресницы и в самом деле были сильно загнуты. Забавный тип этот ветеринар и довольно приятный. Вообще интересный мужчина, да что там интересный – красавец, самый настоящий красавец. Наверняка женат и имеет пятерых детей, или гомосексуалист, или его «помощник» на самом деле – двадцатилетняя девушка, с которой у него роман. В любом случае это создавало трудности для осуществления того, чего, как я заметила, чертовски мне хотелось: очутиться с ним в постели. То, что я сказала Гарсону, было голой правдой, мои интрижки в последние два года производили жалкое впечатление, итог был весьма неудовлетворительным. Думаю, что в целом их можно было определить как чересчур обезличенные. Я вздохнула.
Через час в дверь позвонили. Я бросилась открывать, Ужастик путался у меня под ногами, и, когда наконец дверь распахнулась, у меня не осталось сомнений в том, что сам Господь ниспослал мне этого шелудивого пса. Передо мной стоял ветеринар собственной персоной, нагруженный объемистой коробкой.
– Моему помощнику пришлось срочно уехать, так что я пришел сам, как только закончил прием. Не слишком поздно?
Я лихорадочно соображала, что на мне надето в качестве домашней одежды. Вроде бы ничего особо кошмарного.
– Поздно? Да ну что вы! – с улыбкой произнесла я. И застыла на месте как идиотка.
– Можно это куда-нибудь поставить? – спросил он.
– Ох, извините! Проходите, пожалуйста.
Если я и дальше буду демонстрировать свою тупость, эта ослепительная красота покинет меня так же внезапно, как появилась.
– Можно поставить коробку здесь, если вас не затруднит.
Ужастик приплясывал вокруг гостя, обнюхивая его.
– Прекрасно, вижу, что он меня узнал. Знаете, я забыл вас предупредить: нужно заботиться о том, чтобы в поилке все время была свежая вода. Это все-таки сухой корм, он требует большого количества жидкости. Питье собаке необходимо.
Я улыбнулась:
– Кстати, о питье: как вы насчет пропустить рюмочку?
Он изумленно замер. Должно быть, подумал, что только сорокалетние бабенки атакуют так прямолинейно. В общем, я, видимо, вышла за рамки, слишком резко перейдя от одного к другому. И попыталась смягчить свой просчет:
– Я увидела, как вы тащите эту тяжеленную коробку… Конечно, если кто-то вас дожидается…
– Никто, – пробормотал он. Потом, оправившись от неловкости, с беспечным видом произнес: – С удовольствием выпью с вами.
Не помню, чтобы когда-нибудь делала столь сильный ход, но как прикажете поступать охотнику, когда добыча не пытается убежать и к тому же находится на расстоянии выстрела?
– По правде говоря, приглашаю вас не без задней мысли. Собираюсь задать вам множество вопросов насчет собак, – крикнула я из кухни.
– Задавайте! – отозвался он, освобождая тем самым мне проход, через который я хотела проникнуть.
Я положила лед в его стакан и протянула ему с потугами на кокетство, о котором, казалось, и думать забыла.
– Расскажите мне обо всем, что я должна знать, чтобы стать настоящей хозяйкой собаки.
Он рассмеялся, и звуки его голоса напомнили мне очаровательное Моцартово арпеджио.