Зато в моем обширном домашнем хозяйстве с год назад потерялась ручка «Паркер». Глядишь, при обыске-то и найдут.
А если еще в качестве вещдоков вынесут с балкона пять мешков со строительным мусором, оставшимся после ремонта (общий вес – килограммов 60), то я вообще признаю, что от наших органов очень много пользы. И в плане врагов, и в плане народа.
Инесса Перцева, газета «Курьер»
Все может измениться в мгновение ока. Не волнуйся, Бог никогда не проморгает.
Регина Бретт
Инна вернулась домой двадцать четвертого марта. В городе уже вовсю хозяйничала ранняя в этом году весна. Снег на улицах растаял почти полностью, оставшись лишь во дворах. Весело журчали ручьи, и Инна с легким огорчением подумала, что новую шубку придется прятать в шкаф до весны. Впрочем, огорчение было совсем мимолетным, весну Инна любила особой любовью, наслаждаясь предвкушением лета.
Дорога к дому лежала мимо торгового дома «Континент». Несмотря на разгар рабочего утра, стоянка для автомобилей была пуста. На двери явно закрытого магазина висела какая-то бумажка.
– Притормози на минуту, – попросила Инна.
– Зачем? – в голосе Гоши звучало искреннее недоумение. Зачем, мол, сразу по возвращении из отпуска тебе, голубушка, вдруг срочно потребовались стройматериалы?
– Объявление на двери прочитать хочу. Манойлова сказала, что у них был обыск. Хочу посмотреть, насколько крупны потенциальные неприятности.
– Ты считаешь, что про размер их неприятностей в объявлении написано? – съязвил Гоша, но послушно завернул на парковку.
Надпись на бумажке оказалась более чем лаконична: «Магазин закрыт». На всякий случай Инна подергала за дверную ручку – так и есть, заперто. Вернувшись в машину, она задумчиво погрызла кончик перчатки.
– Вот что, Полянский. Завези меня на работу.
– Инна, мы всю ночь не спали, мы с дороги, нас дома Настя ждет, между прочим, и Татьяна Борисовна тоже. Может быть, ты все-таки поедешь домой, повидаешься с матерью и дочерью, вещи разложишь, пожрать приготовишь, а уж потом кинешься в очередные авантюры? – Гоша начал сердиться.
– Я сказала, завези меня на работу! – в голосе Инны прорезался металл, которого ее муж очень не любил и слегка побаивался. – У Насти сегодня последний день четверти, так что она в школе. Мама прекрасно понимает особенности моей работы, и, как ты выражаешься, пожрать она к твоему приезду наверняка приготовила. И отстань ты от меня бога ради!
В редакции Инне обрадовались. Еще бы, она имела дорогостоящую, но приятную привычку привозить каждому из отпуска забавные сувениры, поэтому к ней в кабинет набилась толпа народу в надежде на маленькие презенты.
– Дома еще не была, сумки с подарками там, – отбивалась Инна. – Так что придется до завтра вам всем быть неоподаренными. Расскажите мне лучше, что нового? Что в городе слышно?
– Ой, Инусь! – тут же затарахтела Светка Медведева. – Главная новость – «Континент» обанкротился. Так что накрылся наш годовой рекламный контракт медным тазом. Всего три статьи вышло – и на тебе!
– А что по этому поводу говорят?
– Да что тут говорить? – Генрих Стародуб, то есть Генка Дубов, махнул рукой. – Трындец бизнесу твоего друга сердечного и матушки его. Все денежки растрясли, на юбилеи растранжирили. А денежки-то не свои были, а кредитные. Пришла пора возвращать, а нечем.
– Погоди, Ген, – Инна досадливо поморщилась. – Меня твои домыслы меньше всего интересуют. Расскажите кто-нибудь поподробнее.
– А поподробнее, Инночка, ты сама все узнаешь и в газету напишешь, – сообщил ей главный редактор. – Ты очень вовремя вернулась. Такой материал горяченький, я уж представляю, какую конфетку ты из него сделаешь.
– А почему она? – плаксиво спросил Генка. – Она вообще в отпуске была. Эту тему я на планерке застолбил!
– Место себе на кладбище застолби, – угрожающе сказала Инна.
– Нет, правда! – Генка даже разволновался от подобной несправедливости. – У меня тоже каналы есть, которые с Манойловыми знакомы.
– Те самые каналы, ради которых ты ко мне в больницу приезжал и информацию выпытывал? – прищурилась Инна.
– Не докажешь, – Генкин запал быстро иссяк. – И вообще, это такие каналы, что место на кладбище нужно тебе столбить, а не мне. Ты туда в прошлый раз-то чудом не попала.
– Ладно, Геночка, я еще разберусь, кому именно ты стучал, – пообещала Инна. – Не до тебя пока. Юрий Александрович, расскажите мне, что вам про «Континент» известно.
Известно было до обидного мало. В начале марта фирма «Континент» не вернула ни один из десяти истекших кредитов, взятых в разных городских банках. Весь предыдущий год она платила лишь проценты, но не гасила основные суммы долга, которые в общей сложности превышали 50 миллионов долларов.
Долг казался огромным, но до этого кредитная история фирмы была вполне хорошей, дела шли в гору, Манойловы выглядели обеспеченными людьми, активно расширяющими свой бизнес. Открывали новые направления, покупали недвижимость, поэтому кредиты им активно давали.
Когда срок уплаты истек, банки начали задавать вопросы, и тут-то их службы безопасности выяснили, что у манойловского бизнеса, по сути, есть только вывеска. Здание магазина «Континент» находилось в залоге у одного из банков, склад недавно сгорел, так что товарных остатков практически не наблюдалось, текущие счета были обнулены. Чувствовалось, что фирму давно и упорно готовили к банкротству.
Представители банков обратились в прокуратуру. Было возбуждено уголовное дело о мошенничестве. Вот, собственно говоря, и все, что знал главный редактор газеты «Курьер».
Выпроводив коллег из кабинета (Генка сбежал сам, понимая, что сболтнул лишнее), Инна налила себе кофе и задумчиво уставилась в компьютер. Коленька Манойлов меньше всего был похож на идиота, готового безропотно слить весь бизнес в унитаз и, возможно, даже сесть в тюрьму. На первостатейную сволочь он похож был, а на идиота – ни капельки, поэтому Инна никак не могла поверить в происходящее.
«Позвоню-ка я ему, – решила она. – Конечно, видеть его мне совершенно не хочется, особенно после Аниного рассказа, но ради дела я готова потерпеть. Из его уст это будет не просто информация, а полный эксклюзив, так что есть ради чего стараться».
Но телефон абонента был выключен или находился вне зоны действия сети.
«Оно и понятно, – подумала Инна. – Не я одна хочу ему позвонить. Кредиторы тоже».
Немного поразмыслив, она решила поговорить с Сергеем Васильевичем Муромцевым. Вообще-то политика и депутата она не любила. Он относился к известной журналистке без всякого почтения, а недавно на одном из городских форумов обозвал ее и Настю Романову «стареющими баронессами от журналистики». Слова «стареющая» тридцатичетырехлетняя Инна ему так и не простила, однако Муромцев владел любой информацией и охотно делился ею с журналистами. Впереди у него были выборы, а это значило, что он не преминет заставить журналистку Перцеву чувствовать себя чем-то ему обязанной.