Но впереди ещё три круга.

Все мы — и Запферы, и Мирил с отцом — метались туда-сюда, чтобы видеть Данни каждый раз, когда он выскакивал на открытое место.

На пятый крут он уходил первым.

Орали мы неистово, все, даже тренер Кватрини орал и прыгал на обочине не хуже маленьких Запферов.

Данни опять исчез в лесу, изрядно оторвавшись от группы восьмиклассников, а мы — уже в пятый раз — побежали к первому повороту, где он должен был показаться вновь.

Но показалась группа лидеров-восьмиклассников. А потом и другие бегуны, раскрасневшиеся, потные. Их дыхание стыло на холодном воздухе.

— Мы его пропустили? — прошептала Мирил.

Нет, не пропустили. Данни, хромая, с окровавленными коленками, бежал где-то во второй сотне. На нас он даже не взглянул.

Его родители ахнули. Кто-то из запферят спросил:

— Почему у Данни кровь?

— Должно быть, споткнулся и упал, — ответила миссис Запфер.

Она просто не знает, что может случиться, если группа восьмиклассников догонит в лесу лидера-семиклашку.

Мы побежали к следующему повороту — ждать Данни. Но он отставал всё больше и больше.

К финишу он пришёл. Всё-таки не последним.

Родители тут же подхватили его под руки — отец с одной стороны, мама с другой — и повели к машине. Мы с Мирил посторонились, но успели увидеть, что Данни чуть не плачет. Уверен — не от боли. Он прошёл мимо нас, не поднимая глаз. Его братья и сёстры поспешили следом. Кто-то из малышей плакал навзрыд — боялся, что коленки у Данни никогда не заживут.

Видимо, кросс — это тоже поле брани. Кровавой брани.

Настал черёд сборной. Я встал в самую гущу толпы, позади всех наших восьмиклассников. В последних рядах встал.

— Встань ближе к линии! — заорал тренер Кватрини.

Я сдвинулся на сантиметр вперёд.

Я стоял почти в конце, поэтому мистер Запфер легко нашёл меня среди ста сорока бегунов.

— К тебе просьба, — сказал он. — От Данни. Только не знаю, поймёшь ли.

— Попробую.

— Он сказал: «Сделай клевретов». Ты знаешь, кто такие клевреты?

Я кивнул.

— А моя просьба вот какая, — продолжил он и наклонился поближе. — Урой их, ладно?

Непростое это дело — урыть сто тридцать девять человек, когда раздаётся выстрел стартового пистолета и топот ног мешается с ударами твоего сердца. Я вдруг подумал, что сестра окажется права: я упаду, и меня затопчут. Нет, так не годится. Я выбрался ближе к обочине и набрал скорость, чтобы вырваться вперёд к тому моменту, когда дорога превратится в тропинку. К первому изгибу дороги я обогнал многих и упорно держался замыкающим в знакомой группе восьмиклассников, «товарищей по команде». Ко второму повороту мы, все вместе, обогнали большинство бегунов из других школ. После первого круга наша семёрка вышла в лидеры. То есть они, шестеро, всем скопом бежали впереди, а я — чуть сзади.

Уходя на второй круг, я увидел на обочине такую картину: мистер и миссис Запфер и куча маленьких запферят стояли вокруг Данни! Он не уехал домой, он прыгал там с ободранными коленками и подбадривал меня что есть мочи. Даже футболку с себя содрал и крутил ею над головой.

Тренер Кватрини снова неистово вопил и размахивал руками, точно вот-вот взлетит.

Мирил стояла рядом с отцом неподвижно, сжимая сухую розу с ленточкой.

Чуть поодаль стояла… миссис Бейкер! В белых кроссовках.

Мы снова нырнули в глухой лес, где пахло хвоей, а под ногами стелились влажные иголки. Группа лидеров сильно вырвалась вперёд — мы бежали точно на обычной тренировке, где нас всегда только семеро. Оглянувшись, я увидел позади, вдалеке, какой-то народ, но очень мало. А на третьем круге нам стали попадаться люди, ещё не завершившие второй. Туман к этому времени рассеялся, стало теплеть. Я бежал легко, точно летел, мог бы даже глаза закрыть, только знай переставляй ноги — как поршни — вперёд-назад.

Нет, нельзя закрывать глаза, а то ненароком догонишь восьмиклашек. Вон они уже оглядываются, чтобы не дать мне проходу. Я сбавил темп.

Когда мы пересекали стартовую линию, чтобы уйти на последний круг, тренер Кватрини скакал так, словно у него корчи или падучая. Что уж он там вопил, не знаю. Даже не уверен, что он вопил на знакомом мне языке. Во всяком случае, не цитаты из Шекспира. Маленькие запферята тоже прыгали, Данни размахивал футболкой, а Мирил — сухой розой, которая от этого теряла лепестки. Миссис Бейкер тоже что-то кричала. Честное слово.

Мы снова влетели в лес, в прохладу. Я бежал седьмым.

На первом повороте стояла миссис Бейкер. Одна.

— Холлинг, — окликнула она.

Я взглянул на неё, а она тихонько сказала:

— Пора обгонять.

Вот и всё.

Я набрал скорость, не отпуская лидеров. Я бежал за ними по пятам. Тропинка сузилась, извиваясь среди густого подлеска. Потом снова расширилась среди вековых сосен. Увидев меня на хвосте, восьмиклассники растянулись во всю ширь — только бы не пропустить меня вперёд.

И я сошёл с тропы — побежал вдоль неё, по толстому, мягкому слою иголок, продираясь сквозь колючие ветви кустов. Я бежал и бежал, а когда снова выскочил на тропу, «товарищи по команде» оказались позади. Теперь все мы наддали, точно на стометровке, но восьмиклассники бежали по Салисбери-парку, а я… Я бежал по прохладной траве стадиона моих любимых «Янкиз», за мячом, улетевшим вправо, — с подачи Джо Пепитона. Я буквально летел, едва касаясь ногами земли, и видел, как великий Ральф Хоук, тренер «Янкиз», кивает головой и говорит: «Этот парень что надо!»

А потом все люди на стадионе в Нью-Йорке вскочили на ноги и заорали, потому что «Калифорнийские ангелы» попытались достать до мяча, который я только что отбил далеко влево, и я миновал первую базу, вторую, третью, и Данни встречал меня, радостно размахивая футболкой. И вот — финиш. Все так орали и бесновались от счастья, что я даже не слышал, что говорила миссис Бейкер, которая не дала мне поваляться на земле, а подняла и заставила ходить. И сухой стебель розы, который дала мне Мирил, всё время выпадал из рук.

Но всё-таки я почувствовал, когда Мирил потянулась к моему лицу и…

Ага, всё вам расскажи.

Май

В начале мая миссис Сидман объявила по радио, что предстоит «Месячник расширения знаний об атомной бомбе».

Думаете, нас это встревожило? Ничуть. Потому что это повторяется каждый год, уже много лет: май месяц в Камильской средней школе непременно посвящён атомной бомбе. Только зазеленеет трава, только зацветёт-зазолотится форзиция — и на тебе: очередной месячник гражданской обороны.