– Конечно же, нет! Твои родители обвенчаны в соборе Святого Павла – стоял прекрасный ясный день, а дождик пошел лишь к самому вечеру, насколько я припоминаю. Но они же не… ну, скажем, не придерживались традиционных взглядов на воспитание, не так ли?
Поскольку подавляющее большинство родителей никогда не посылали свое дитя в темный лес, чтобы набрать к ужину грибов, Индия не стала их защищать…
– И все же я не думаю, что родительская эксцентричность сделала меня традиционалисткой, – тихо промолвила она.
– Тебе следовало бы слушаться своего сердца. – Аделаида помешкала на ступеньках. – Разве не так, дитя мое? А ты выбираешь себе супруга, словно стул для чьей-нибудь столовой!
– А как еще мне надлежит это делать? – спросила уязвленная Индия. – Именно так выбирал бы мне жениха отец, если бы он был жив… и если бы был другим человеком.
На самом деле Индия не сомневалась: будь покойный маркиз жив по сей день, она до сих пор бегала бы по запущенному поместью в дырявых туфлях – а возможно, была бы уже замужем за каким-нибудь пастухом.
– С твоими приданым и титулом ты имеешь право выбирать. Просто я хочу сказать, что твоим выбором может руководить любовь, если ты захочешь…
Аделаида прошла в свою спальню, присела у камина и позвонила в колокольчик.
– Любовь ничего доброго не принесла ни моему отцу, ни моей матери. – Индия, склонившись, поцеловала крестную в щеку. – Знаешь, какой день я считаю лучшим в жизни? День, когда ты забрала меня с собой!
Аделаида улыбнулась, однако покачала головой:
– Нет, это был худший день в твоей жизни – потому что именно в тот день твои дорогие родители навсегда покинули тебя. Пусть они этого и не хотели, но… так вышло.
Индия же в глубине души полагала, что родители ее, дни напролет предаваясь артистическим развлечениям и поклоняясь Луне, вместо того чтобы заботиться о благополучии своей дочери, покинули ее на самом деле куда раньше. И к тому моменту, как они устремились в Лондон и карета их разбилась по дороге, Индия уже давно была фактически сиротой…
Но она знала также, что Аделаида предпочитала считать маркиза и его супругу просто немного взбалмошными. Эксцентричными. Не такими, как все.
Ксенобия снова поцеловала крестную и направилась к себе в комнату, где мешком упала на постель. Но стоило ей лечь, обнаружилось, что сна у нее ни в одном глазу, и она принялась думать о Торне. В его присутствии Индия чувствовала себя глупенькой, женственной, то и дело ощущала слабость в коленках… А это было по меньшей мере дико.
Она перекатилась на спину, кусая губу. Надо было немедленно прекратить думать о нем. Этот человек прекрасно знает, чего хочет: он хочет Лалу, девушку любящую и простую, словно солнечный свет. И красивую. Индия никогда не считала себя некрасивой, однако у нее не было таких точеных черт, как у Лалы, таких ясных синих глаз…
Кроме того, Индии пришлось волей-неволей стать сильной – сила эта начала формироваться в ней в те самые дни, когда ее родители занимались чем угодно, только не ею, и девочка была голодна и неприкаянна, когда слонялась одиноко по запущенному дому, где не нашлось ни повара, ни лакеев…
Индия вздохнула и, позвонив в звонок, попросила Мари принести ей что-нибудь на ужин. Глупо печалиться оттого, что Торн намерен жениться на другой.
В конце концов, она же не собирается за него замуж!
На следующее утро Торн решил ехать в Старберри-Корт верхом, предоставив Роуз, Твинку и Кларе следовать за ним в экипаже. Он снова был вне себя от злости. Вчера станок, на котором производилась резиновая лента, сломался, затем последовала прогулка в обществе Летиции, заронившая в его сердце нешуточное беспокойство…
За все время прогулки его невеста не проронила ни словечка. Ни единого! Просто сидела рядом с ним, сложив ручки на коленях, – безмолвная и прекрасная, словно английская роза…
Индия совсем не похожа на английскую розу. Скорее она напоминает какой-то дикий цветок, чья буйная красота порой так трогает сердце.
Завтра, когда Летиция пожалует к нему на праздник, ей волей-неволей придется заговорить! Может быть, во время прогулки ее просто убаюкало мерное качание экипажа, топот копыт и свежий воздух?
Когда Торн спешился у ворот Старберри-Корт, тяжелые двери распахнулись и на пороге возник человек – вероятно, дворецкий, если судить по отсутствию перчаток – и двое лакеев.
Дворецкий почтительно поклонился:
– Мистер Дотри, меня зовут Флеминг. Леди Ксенобия наняла меня в качестве вашего дворецкого, и я надеюсь доказать вам, что она не ошиблась в выборе.
Торн вручил Флемингу свой сюртук и услышал, что леди Аделаида и леди Ксенобия еще не вставали. Потом он расспросил Флеминга о расположении комнат в доме – обнаружилось, что хоть он и наезжал регулярно в имение, но ни разу не поднялся выше первого этажа. Оказалось, что господские покои находятся в одном крыле, а гостевые комнаты – в другом.
– А детская бывает обычно на третьем этаже? – спросил он.
– Леди Ксенобия считает, что современные матери предпочитают не такую старомодную планировку, – последовал ответ. – Ее светлость переделала бывшую гостиную в семейном крыле в детскую, с небольшой комнаткой для нянюшки.
Торн стал подниматься по лестнице, размышляя о том, что на самом деле сотворила Индия с его поместьем. Она не просто выкрасила стены – она приняла за него решение, как именно будет жить он сам и его будущее семейство…
Войдя в детскую, он изумился, увидев большое кресло-качалку подле очага, рядом – такое же, но куда меньше, и крошечный стульчик, предназначенный, вероятно, для Антигоны. Роуз будет в восторге…
Более того, Индия приказала разместить в алькове книжные шкафы, и они уже были полны книг. Роуз наверняка очень понравятся «Приключения шести вавилонских принцесс». Торн достал книгу сказок и задумчиво посмотрел на Золушку, нарисованную на обложке. Черт возьми, Индия куда краше…
Хотя Индию никто не назвал бы хорошенькой. Это странное сочетание лунно-серебряных волос с более темными бровями… и темная родинка возле самых губ. Она походила на героиню картины Тициана, томную и чувственную даму, моделью для которой послужила любовница мастера.
Правда, у возлюбленной Тициана было полусонное, умиротворенное выражение лица – тут у Индии с этим персонажем не было ровным счетом никакого сходства. Она – настоящий огонь, а их обмен письмами чем-то напоминал ему их поединки с Вэндером! Но все же это было другое – возможно, потому, что Индия женщина…
Выйдя в коридор, он открыл дверь в свою спальню. Он говорил Индии, что терпеть не может красного цвета – и она, естественно, приказала оклеить стены темно-красными обоями! Войдя в спальню, он обнаружил и в ней альков. Но если в алькове детской стояли книжные шкафы, то здесь располагался… шедевр Челлини.
Осматривая скульптуру, Торн понял: Индия намеренно развернула ее так, чтобы любой лежащий в постели тотчас увидел обе фигуры, уста, сливающиеся в поцелуе, сплетенные страстью тела…