Заставляя себя расслабиться, Анна налила кофе и присоединилась к Хэлен за обеденным столом. Она старалась казаться непринужденной.

– Я просто волновалась. Она так много времени проводит в одиночестве, и она такая чувствительная.

– Такова ее природа, – объяснила Хэлен. – Она всегда хотела всего лишь играть на фортепиано. Ее отцу приходилось заставлять ее заниматься и другими предметами. Хотя он просто души в ней не чаял. Я думала, он сойдет с ума после аварии. Мы долго не знали, выживет ли она, и когда она, наконец, открыла глаза, он был рядом. Она взяла его за руку и очень долго просто молчала. Мы даже не догадывались, что что-то было не так. Когда она сказала, что не видит его, это разбило ему сердце. Ох, это было ужасное время!

Анна закрыла глаза, с болью представляя весь ужас, который пришлось пережить Грэм и ее семье. Какая-то часть ее хотела изменить прошлое, сделать так, чтобы этих страданий никогда не было.

Как будто прочитав ее мысли, Хэлен сказала: – Мы чувствовали себя такими беспомощными. – Она вздрогнула и быстро поднялась из-за стола. – Ничего не изменишь одним желанием повернуть время вспять, не правда ли?

– Какой она была до аварии? – тихо спросила Анна.

С каждым днем ей хотелось знать все больше. Она была уверена, что ключ к молчанию и страданию Грэм лежит в ее прошлом. Анна не могла избавиться от мысли, что если бы ей удалось узнать причину, по которой Грэм бежала от своего прошлого, она смогла бы найти способ достучаться до нее. Анна не могла объяснить даже самой себе, почему история с Грэм ее так глубоко тронула, но она точно знала, что еще никогда прежде, ни одна личность не захватывала ее настолько сильно. Возможно, причиной тому являлось то, что она знала, каким невероятным талантом обладала Грэм Ярдли и, конечно же, потеря столь бесценного дара была настоящей трагедией не только для Грэм, но и для всех ценителей музыки.

Хэлен засмеялась.

– Она была сорванцом, никогда не могла усидеть в обычной школе. Не потому, что не была умной, ей удавалось все, за что бы она ни бралась. Просто все ее мысли занимала лишь музыка. Однажды она сказала, что глядя на мир, она слышит музыку. Музыка была ее языком, таким же естественным для нее, как речь для нас. Чтобы понять, что она чувствует, нужно было просто послушать, как она играет. Только в музыке она раскрывалась, в ней она не могла ничего скрыть. Когда ее отец, наконец, перевел ее в музыкальную школу и нанял репетиторов на дом, она начала успевать и по другим предметам. У нее не было детства как такового, она всегда находилась в компании взрослых. К пятнадцати годам она объездила весь мир. Она выросла в окружении людей, которые чего-то от нее хотели: частичку ее славы, частичку ее страсти. Ее магия была чистой, но мир вокруг таковым не был. Иногда я боялась, что он ее уничтожит, – вздохнула Хэлен. – Она любила вечеринки, а как она танцевала! Чем бы она ни занималась, она делала это со страстью. Но мы всегда все ей прощали, даже когда она заставляла нас волноваться, потому что она была нашим чудом, она дарила нам столько счастья.

Анна старалась представить былую Грэм, полной энергии и энтузиазма. Она не сомневалась, что в глубине души Грэм осталась такой же чувствительной. Но вот чего Анна не могла объяснить даже самой себе, так это своего рвения вновь зажечь ее страсть к жизни.

Глава седьмая

Анна с уважением относилась к пожелания Грэм и не упоминала о многочисленной корреспонденции, которая не переставала поступать, напоминая о ее былой славе. С Грэм по-прежнему было легко работать, и если бы Анна так остро не ощущала ее потерю, ее бы вполне устроила такая компания. В те минуты, когда они откладывали изнурительную бумажную работу и отдыхали на террасе, Грэм искренне интересовалась жизнью Анны. Анне нравилось проводить с ней время, ей бы еще хотелось, чтобы Грэм чаще улыбалась.

На удивление, Грэм стала появляться в саду, когда Анна работала. Она могла просто стоять рядом, чаще всего молча, а потом незаметно исчезнуть. Иногда она спрашивала Анну, что та делает. Внимательно выслушав ответ, она задумчиво улыбалась самой себе, как будто запоминая, где какие новые растения. С помощью Анны она постепенно создавала новый образ Ярдли. Со временем ее визиты стали более частыми. Анна осознала, что ждет этих встреч. В те дни, когда Грэм не приходила, она заканчивала работу со странным чувством беспокойства и неудовлетворенности.

Однажды утром, работая в отдаленной части имения, Анна подняла голову и увидела рядом Грэм. Та держала руки в карманах брюк и, слегка наклонившись вперед, о чем-то размышляла.

– Над чем вы задумались? – спросила Анна, отклонившись назад, чтобы разглядеть свою высокую спутницу.

– Что вы сейчас сажаете? Никак не могу разобрать, просто не припомню таких растений.

– Это огород.

Грэм нахмурилась. – У нас нет огорода. Хэлен всегда говорила, что могла бы выращивать овощи, но никогда не хватало времени.

Лицо Грэм приняло отстраненное выражение. Анна узнавала эту реакцию. Что бы она сейчас ни вспомнила, это явно причиняло ей боль.

Анна приблизилась к Грэм.

– Вот, – сказала она, вручая Грэм пару рабочих перчаток. – Наденьте их.

Грэм молча взяла перчатки. Анну тронула ее сосредоточенность, обычно она была такой властной. Если бы Грэм знала, что ее растерянность была так очевидна, она бы смутилась.

– Но зачем?

– Чтобы вы помогли мне посадить помидоры, – просто сказала Анна. – Мы возделываем огород, чтобы этим летом вырастить свои овощи.

Она знала, что своими действиями рискует оттолкнуть замкнутую хозяйку имения как раз в то время, когда та только начала открываться. Но она не могла поступить иначе, огород наверняка принесет Грэм умиротворение. Анна надеялась, что интуиция ее не подведет. Она была практически уверена, что никто и никогда не предлагал Грэм Ярдли копаться в земле.

Грэм протянула перчатки назад:

– Они мне не нужны.

Анна рассматривала руки Грэм, такие нежные, с длинными пальцами и белой кожей. В гибких пальцах чувствовалась сила, но они явно не предназначались для грубой работы. Однажды, Анна видела, с какой грацией и уверенностью эти руки двигались по клавиатуре, и слышала их музыку. Ей не нужны были газеты, чтобы понять, что эти руки, сами по себе, являлись изысканным инструментом.

– Нужны, – мягко проговорила Анна. – Пожалуйста, наденьте их. Я не могу позволить вам работать голыми руками.

Грэм на мгновение засомневалась, но после кивнула. Надев перчатки, она спросила:

– Что мне делать?

Анна закатала рукава. – Станьте справа от меня и дайте мне вашу руку.

Она вложила молодую рассаду в руку Грэм.

– По двенадцать в каждом ряду. Сначала делайте ямку примерно пятнадцать сантиметров глубиной, вставляйте в нее рассаду и засыпайте. После этого необходимо примять землю вокруг растения, дабы избежать воздушных карманов. Сажайте рассаду на расстоянии полуметра друг от друга. И продвигайтесь точно в правую сторону, по направлению к дому. Хорошо?