Простынка тут же нашлась, в предбаннике, да не одна, а целая стопка.
Одну Вадим тотчас же повязал на себя так, как это сделал Герц, наподобие греческой туники.
Сполоснул бритву, взял в правую руку, сверху накинул вторую простыню, предварительно развернув её в четверть.
Выйдя из бани, Вадим деревянной походкой направился к посту консьержа.
С нормальной человечьей пластикой пока что были проблемы: фантомное посмертное одеревенение сковывало всё тело, движения получались дёргаными и рваными.
Зря, наверно, побежал сразу, надо было посидеть немного, прийти в себя.
– Ты чё забыл, рыжик? – Консьерж смотрел с сочувствием, во взгляде – ни подозрения, ни насторожённости.
– Хотел… вещи… взять… – в три приёма выдавил Вадим. – Кое… какие…
Получилось вроде ничего, хоть и раздельно.
– Вещи твои у Герца, – пожал плечами консьерж. – Да ты не стесняйся, Акушера напряги – он тебе всё махом добудет.
– У него… этого… нет… А это что?
Вот этот последний вопрос уже получился слитно.
В этот момент Вадим приблизился к посту консьержа и ткнул пальцем в сторону оружейки.
Древний затасканный приём.
В тысячу раз древнее золингеновского клинка.
– Где?
Консьерж, повинуясь извечному человечьему тугодумству, повернул голову к оружейке и на мгновение выпустил Вадима из поля зрения.
– Шшша…
Бритва перехватила горло с хищным шипением.
Она как будто бы радовалась.
Плеснуло кровью; громко булькнув, консьерж схватился за шею и с безразмерным изумлением во взоре сполз к ногам Вадима.
Взяв с поста ключи, Вадим отпер решётку, забрал оба своих автомата и завернул в окровавленную простыню запасные магазины. Кто-то заботливо выложил их из карманов вещмешка, прежде чем тащить его к Герцу.
Спасибо, это очень кстати.
– Это тоже мои вещи, – почти нормальным голосом сообщил Вадим умирающему консьержу и, бестрепетно наступив в расплывающуюся лужу крови, пошёл обратно в баню.
Здесь он быстро подготовился: опять смыл с себя кровь, сполоснул верную бритву, попробовал на запястье, не надо ли подправить.
Нет, отменная сталь прекрасно перенесла две перерезанные глотки, волоски с запястья облетели от одного мимолётного прикосновения.
Зарядив оба автомата, Вадим повесил один на грудь, второй за спину и накинул сверху две расправленные простыни в виде плаща.
Бритву взял в правую руку, упрятав её за отворотом простыни.
Затем он покинул баню и направился в «правительственный» коридор.
Так, уже полегче. Уже можно свободно дышать и конструктивно соображать.
Пластика постепенно возвращается, злоба уже не мешает двигаться и говорить, градус несколько упал, теперь это больше похоже на боевую злость, что как минимум не мешает работать, а порой и помогает, нивелируя моральные дилеммы, свойственные обычному человеку, который не является прирождённым убийцей или опытным воином…
– Рыжик с Акушером! – чуть ли не радостным голосом доложил Вадим, нажал клавишу переговорного устройства у двери в приёмную.
Дверь с шипением распахнулась.
Вадим шагнул в приёмную, мгновенно оценив обстановку…
Один сидит на диване, второй стоит подальше, у стола, едва успел убрать руку от пульта.
Обоим до оружейки как минимум четыре шага.
– А где Акушер? – спросил тот, что на диване.
– В Мортуарии [5] , – Вадим спокойным шагом двинулся к дивану и левой рукой ткнул в направлении оружейки. – А почему у вас дверь открыта?
Древний избитый приём.
Древнее золингеновского клинка в тысячу раз.
Оба мужлана уставились на дверь, за малым временем так и не успев оценить странную угловатость «плаща» рыжика-неофита.
– Шшша!
Бритва с шипением атакующей кобры перехватила глотку того, что сидел на диване.
Вадим откинул плащ и направил автомат на того, что застыл у стола.
– Молчи и будешь жить. Иди к двери, – и показал стволом, к какой именно.
Мужлан на автомат не реагировал: он, не отрываясь, смотрел на агонизирующего напарника.
В глазах атлета застыл ужас. Похоже, его буквально заморозило от неожиданности и страха.
– Что за телячьи нежности? – тихо возмутился Вадим. – Ты только что сломал мне шею. Мне, лично, ты понял? И, как видишь, я не шибко переживаю по этому поводу. Ну и какое тебе дело до чужой перерезанной глотки?
– Ты… – стал оттаивать мужлан. – Ты не ры…
– Да, я не рыжик. И ты мне на хрен не нужен, я пришёл за Герцем, – оборвал его Вадим. – Пошёл к двери. Третий раз повторять не буду.
Взгляд мужлана с тоской метнулся к оружейке.
– Далеко, – оценил Вадим. – Пока добежишь. Пока откроешь… Чего ждём?
Мужлан нервно сглотнул и медленно, на негнущихся ногах приблизился к двери в кабинет.
– На колени.
– Что?
– На колени встал.
По-киношному, конечно, но других вариантов обезопасить себя от могучего атлета Вадим просто не знал. Что видел в фильмах, то и делал сейчас.
Мужлан опустился на колени.
– Ноги скрести.
– Что… ноги?
– Не тупи, тормоз, пристрелю!
– Как скрестить?!
– Правую ногу положи на левую, чтобы носок ботинка с другой стороны был. Ага, вот так. Левую руку на пол. Дальше. Ещё дальше… Хорошо, замри.
Вадим подошёл к мужлану и приставил ствол к его голове.
Тот всё время косился назад, туда, где оплывал кровью его товарищ.
– Не смотри туда. Смотри прямо перед собой. Да, вот так… Сейчас нажмёшь на клавишу и скажешь «Акушер с рыжиком». Повтори.
– Рыжик… с Акушером… – дрожащим голосом повторил мужлан.
– Слушай, ты же такой крутой перец, шеи ломаешь, как спички… – зловеще прошептал Вадим. – Прекрати трястись. Если ты не возьмёшь себя в руки, я пристрелю тебя прямо сейчас и сам скажу всё, что надо. Давай, ещё разок. Только не «рыжик с Акушером», а «Акушер с рыжиком». Запутаешься – убью.
Мужлан повторил «пароль» трижды, прежде чем получилось более-менее приемлемо.
– Пойдёт, – одобрил Вадим. – Жми клавишу. Говори.
– Акушер с рыжиком, – доложил мужлан, нажав клавишу пульта у двери в кабинет.