Первая группа, обозначенная, как ударная, насчитывала шесть машин, включая звено Рыси и Молчуна. Вторая, обозначенная, как завершающая, светилась значком черепа и костей, что означало позывной Пирата, и профилем римского центуриона, который был подписан Цезарем.
Линденхост скривился, словно получил удар по печени. Высокий худощавый мужчина в другом конце ангара вяло махнул ему затянутой в перчатку рукой, показывая, что тоже не особо рад такому стечению обстоятельств.
– Как же я тебя ненавижу, Цезарь… – простонал Пират, плетясь к обозначенной на схеме машине. – Если бы не ты в лётной академии Земли, я бы и первый раз не женился. И чего было так обижаться тогда? – бурчал себе под нос Линденхост. – Знал бы ты, что за гарпия тебе не досталась, сейчас бы сам меня благодарил…
О том, какую ошибку он совершил, решив молча вернуться к своим крылатым собратьям, Либерти узнал почти сразу. Одного взгляда на последствия диверсии с применением чёрной дыры хватило бы для того, чтобы тихо отвалить восвояси. Но упорному Пирату было мало картинки на дисплее, и он решил лично спуститься поближе и осмотреть дымящиеся развалины, помеченные на тактической схеме, как удар флота Протектората, всё ещё крутившегося неподалёку.
– Ребята, я дома! – весело произнёс он, отправляя на всех доступных каналах свой старый позывной. – Кто вас так обидел? Дядя истребитель всех накажет…
Почти сразу же на общей частоте раздался до предела злой и адски уставший голос:
– Ты кто ещё, нахрен, такой? Какой Пират? Линденхост погиб в бою, тупица.
– Сэр, – раздался на том же канале другой голос с плохо скрываемыми мстительными нотками, – это разведчик. Прилетел посмотреть, как справился его исполнитель на территории свободного Марса.
– Вы совсем охренели? – Пират даже подпрыгнул бы в кресле от возмущения, но ремни удержали. – Я к ним со всей душой, со всеми душами, а они…
Линденхост отметил про себя, что вторгшийся на канал связи младший по званию летучий голландец легко мог бы скрыть свой комментарий на выделенной волне связи, но специально открыто влез в переговоры. Ребята хотели, чтобы Пират их услышал. И он услышал.
– Мы сейчас у него лично спросим, чей он малыш, – угрюмо отозвался старший, и оборвал связь. Тут же на экране тактического дисплея перед Либерти появилась тревожно мигающая красным надпись об угрозе сразу с двух направлений. Ракеты неуклонно приближались к истребителю Линденхоста, недвусмысленно намекая на его скорое окончание в нынешнем виде.
– Мамакакать, б***! – выдал Линденхост, бросая рычаг ускорения на отметку максимум. Движки взвыли во чреве истребителя, но выдержали, уводя машину в сторону и чуть ниже. Перехватив управление полётом у паникующего под ударами самонаводящихся ракет и излучателей антиматерии искина, Линденхост, прекратив размышления и матюки, бросился прочь.
Первое, что он услышал, снова оказавшись на чистоте группы ромашковцев, это голос Цезаря:
– Я был бы тебе признателен, если бы ты прекратил убегать со двора, и доводить соседей до белого каления своими штучками. Ну, не прямо сейчас, а вообще.
– А я был бы тебе признателен, если бы ты убрал нафиг у меня с хвоста вон тех самых соседей. Ну, не прямо сейчас, а вообще.
– По союзникам стрелять запрещено, – мстительно высказался Цезарь, уничтожая пару ракет, следующих за удирающим Пиратом.
– Так объясни им, что они наши союзники!
– А ты пытался? – с интересом спросил его ведущий группы. – Они потому в твой зад и метят, что ты им на такой союз намекнул?
– Док, ты как был идиотом озабоченным, так и остался, – устало выдал Пират, уходя в сторону от очередного снаряда. Где-то в отдалении матерились на всех языках, включая эсперанто, остальные учёные пилоты, стараясь хоть как-то удержать строй. Рысь держалась довольно долго, но потом выдала такую тираду отборных слов, что Либерти показалось, будто устыдились даже сами бездушные машины, а чей-то искин послал открытый запрос на дешифровку словосочетания «м*** мозгогрызные».
Истребитель Линденхоста, который, как и остальной хлам в загашниках учёных мужей, оказался далеко не новым, издал предсмертное мигание приборов и решительно взял курс на саморазрушение. Причиной такому поведению, как философски подумал Пират, должны были стать сразу два попадания антиматерии в борт истребителя. Силовое поле частично поглотило заряд, хрюкнуло и снова слабо засветилось на экранах дисплеев малой мощностью оставшихся батарей.
В этот момент от группы Рыси отделился один ведомый и, закручивая машину против оси, начал приближаться к Пирату, не забывая жать на гашетку сброса бомб, снарядов, содержимого уборной и недоеденных обедов.
Обрадовавшиеся было скорой расправе над врагом преследователи от сил обороны Марса оказались в нестандартной ситуации. Силовые поля у машин правительства, конечно, были куда сильнее, да и энергии на них подавалось куда больше, но оказаться под грудой мусора, забивающей все обзорные экраны, никто не ожидал.
Результатом такого манёвра со стороны пилота от ромашковцев стал длинный протяжный вой Рыси по всем каналам, искренний смех Цезаря в ушах Либерти и отборные ругательства преследователей, которым теперь ничего не оставалось, как остыть и обратить внимание на сигнал вызова с корабля учёных.
– Я тебя ненавижу, ненавижу, терпеть не могу, – шептал Пират, приводя машину в стабильное состояние, – ещё с лётного училища, с пилотного корпуса, с соседнего двора, со школы, с прошлой жизни и будущего воплощения!
Барахтающийся пилот, опрокинувший на преследователей Либерти все колбочки и пробирки из чрева истребителя, выровнял машину, вернулся в строй, и вся группа двинулась к Марсу.
Во встроенных динамиках шлема Пирата послышался серьёзный голос Дока:
– Группе на позиции. Пират, держись за мной в пределах видимости без приборов, остальным действовать осторожно и быстро. Приказ командира: вернуться живыми.
– Кому непонятно, могут встать, одеться и пойти домой, – добавил Пират. И с удовольствием услышал скрип зубов от Цезаря по выделенному каналу связи…
Ханна буквально ворвалась на капитанский мостик, немало удивив пробегавшего мимо учёного, который, засмотревшись на всклокоченную женщину, едва не врезался лбом в стену, не вписавшись в поворот.
– Вы не можете их там бросить! – закричала она капитану Сандерсу. Тот поднял голову от экрана, на котором постоянно сменяли друг друга поступающие данные о ходе операции, и посмотрел на женщину усталыми покрасневшими глазами.
– Кого? – только и смог спросить капитан «Искандера».
– Марка! – выпалила гостья. – И остальных, – опомнившись, добавила она. – Капитан, вы не можете оставить их на планете! Они не выберутся, им некуда идти, их никто не прикрывает. Дайте мне шлюпку, я заберу их оттуда!
Сандерс довольно долго изучал красное от волнения и смятения лицо Ханны, а затем с интересом спросил: