– Хорошо, Катюха, постораюсь. – Пообещал дед и попросил к телефону бабушку. Супруга отчиталась, что дома все в порядке, и только Катя немного кашляет. Анатолий Васильевич добился обещание о вызове врача и разговор закончил.
Дочка с зятем работали вместе в одной фирме и приходили поздно. Ребенок рос на руках бабушки, целиком заменившей девочке мать, а Анатолий Васильевич исполнял роль отца – не случайно внучка звала его «папа-деда». Он, вечером после работы, успевал погулять с Катей, души не чаял в ребенке и баловал внучку отчаянно. Родитилей девочка видела не каждый день и дед жалел ее. Чаще всего, когда отец с матерью являлись, она уже спала.
Время снова потянулось мучительно долго. Сысоев некоторое время поразмышлял о доме, подумал что ребенка надо показать специалисту, потому что кашель ее затянулся и решил проследить за этим лично. Но Федоренко все не было и понемногу тревожные мысли стали возвращаться. Анатолий Васильевич решил заняться расчетами. Он не будет ничего предпринимать, но документы подготовит и постарается сообразить, по какой схеме рассчитаться с должниками Натана Марковича. Эти деньги надо было провести мимо налоговых органов, а сумма получалась внушительная. Сысоев достал тетрадь, раскрыл ее и еще раз прошелся по списку. На беду похищенного руководителя компании «Риск» откликнулось около шестидесяти человек. Цифры стояли самые разные от пятидесяти тысяч директора фонда «Возрождение» до сотни курьера Гриши. Их предстояло обналичить и раздать людям в руки.
Анатолий Васильевич включил компьютер, вышел на интернет и стал открывать счет Веселого. Этот счет выдал Сазонову сам генеральный директор, и холдинг «Дом» перечислил на него тридцать пять миллионов за покупку компании «Риск». Проделав некобходимые манипуляции, Сысоев ввел в систему пароль и не поверил своим глазам. Тридцать пять миллионов исчезли. Бухгалтер решил, что допустил ошибку и повторил всю операцию снова. И опять на указанном счету возникли выразительные нули. Сысоев почувствовал что по его спине побежал тоненький ручеек холодного пота. Еще вчера он видел на счету деньги, а сегодня их не было. Анатолий Васильевич проследил куда делись деньги и обнаружил что они сегодняшним числом переведены на счет неизвестного ему коммерческого банка. Он достал справочник, отыскал его реквизиты и позвонил:
– Я главный бухгалтер компании «Риск» – Представился Сысоев.
– Коммерческий директор Гуляев. – Ответили в трубке.
– На счет вашего банка сегодня поступили тридцать пять миллионов рублей. Эти деньги ушли с моего счета и я бы хотел знать по чьему распоряжению. – Спросил Сысоев. Коммерческий директор выяснил номер счета и попросил перезвонить через десять минут.
– Да, такая операция имела место. – При повторном звонке подтвердил Гуляев: – Деньги поступили на счет нашего клиента и были ему выданы. Имя клиента, по понятным соображениям, я вам сообщить не могу. А кто перевел их, вы должны выяснять сами. Кроме вас или ваших сотрудников пароль знать никто не должен.
Сысоев поблагодарил и повесил трубку. Он откинулся в кресле, пытаясь осмыслить услышанное, но в дверь постучали.
– Анатолий Васильевич, вас вызывает Федоренко. – Сообщила Лена Северцева, заглянув в кабинет: – Ни пуха вам, ни пера.
Сысоев не сразу понял, что происходит и Лена повторила.
– Спасибо, Леночка, иду. – Поблагодарил Анатолий Васильевич секретаршу, оправил безупречно повязанный галстук, отряхнул несуществующую пыль с твидового пиджака и направился к двери. Но путь ему преградили:
– Моя фамилия Шмаков, я начальник отдела, связанного с финансовыми преступлениями и хотел бы с вами поговорить. – Представился незнакомец и протянул Сысоеву удостоверения полковника милиции.
Анатолий Васильевич вздохнул и, указав на кресло, вернулся за свой стол.
* * *
Проторчав ассистентом на встрече шефа с мадам Сазоновой, Глеб Михеев получил два часа свободы и помчался домой. Он обещал жене, отвезти ее с ребенком к бабушке на Фрунзенскую набережную и по дороге кое что закупить по хозяйству.
– Фоня спит. Тихо мой руки и садись за стол. – Приказала Люба, впустив мужа в прихожую.
– Любашь, я не голодный, может поедем сразу. Я еще одно поручение по работе обещал дожать.
– Как не голодный, ты заболел? – Забеспокоилась Михеева. Глеб всегда хотел есть и его отказ от обеда молодую женщину встревожил.
– Любашь, мы в офисе крепко перекусили. Иван Григорьевич на харчи служебные деньги выдал. Поэтому я сыт. Буди Фонечку, одевай его и поехали.
Люба подозрительно еще раз оглядела мужа и скинув халат, распахнула плотяной шкаф. Михеев стоял на пороге и смотрел на жену. Ее рыжие волосы рассыпались, кокетливо прикрывая шею и грудь. Молодой человек забыл обо всем на свете и шагнул в комнату.
– Глебушка, ты же сам сказал, что время нет. – Не слишком твердо возразила жена.
– Его всегда будет мало. – Ответил Михеев и понес Любу к постели.
– Ты хоть лапы пойди вымой. – Потребовала супруга.
– Это я мигом. – Ответил Глеб и, сделав два огромных шага, оказался в ванной. С водными процедурами он, действительно, управился быстро и ждать супруге не пришлось. Из ванной Михеев вышел в чем мать родила.
– Господи, какой же ты у меня огромный. – Прошептала Люба.
– Это хорошо или плохо? – Спросил Михеев, но ответа ждать не стал….
В шестнадцать тридцать молодой сыщик занял наблюдательный пункт возле таинственного трехэтажного особняка на Варварке, на табличке которого сообщалось, что это памятник архитектуры, охраняемый государством. Его старенький «Жигуленок», выделяясь своим непрезентабельным видом, жалостно притулился возле черных правительственных лимузинов. Лишь одна антикварная двадцать первая «волга» имела право на конкуренцию с ветераном Михеева. Глеб пристроил ноги поудобнее, они в машине умещались в сложенном, как штатив виде, и осмотрелся. По противоположной стороне двигалась стайка иностранных туристов. Белесая дама гид с ужасающим русским акцентом, что-то рассказывала по английски, тыкая в старые особняки закрытым зонтиком. Туристы, как гуси крутили головами, стараясь за зонтиком уследить. За ними, по тротуару, цокая каблучками, вышагивала высокая длинноногая девица. Ее вздернутый носик пренебрежительно поддразнивал встречное мужское население – Глядите какая я соблазнительная. Догадываюсь, каждому из вас наверняка хочется все это попробовать. Но можете только облизнуться.
Глеб улыбнулся ее женскому гонору и с нежностью подумал о жене. Люба была гораздо красивее этой девицы, но в ней вовсе не наблюдалось вселенского призыва. Ее нежность относилась только к Глебу. Это сейчас жена сидела дома с малышом и он стал единственным кормильцем. А до последних месяцев беременности, пока живот не выдавал Любиного положения, она зарабатывала больше мужа. Люба снималась для рекламных страниц дорогих журналов и получала гонорары в долларах. Поэтому они и могли выплачивать Ерожину за квартиру. Его жена была настоящей красавицей. Михеев вспомнил дневную семейную встречу, блаженно улыбнулся, и подумал, что слишком долго работает без выходных. Пора выпросить у шефа несколько отгулов. Чтобы можно было как сегодня, только не час, а сутки не вставать с постели.