Пришла ночь, и всё стихло. Тряпичная Энн лежала в самом низу кучи игрушек. Нога оловянного солдатика придавила ей лицо, но на нём всё равно играла улыбка. Она тихонько спросила других кукол, не могут ли они немного подвинуться.

– Вата в моём теле сплющилась, как блин! – пожаловалась Энн.

Куклы заворочались, и в конце концов Тряпичная Энн смогла сесть.

– О, так гораздо лучше! – произнесла она, вытягивая перекрученные руки и ноги и приводя платье в порядок.

– Скорее бы наступило утро! – сказала Энн. – Я знаю, что хозяйка возьмёт нас с собой во двор и мы будем играть под деревьями.

Куклы уселись в кружок и проболтали до рассвета.

Ранним утром в комнату явились маляры. Один из них, очень молодой, увидел кукол, подошёл и взял с полки Тряпичную Энн.

– Взгляни на эту тряпичную красавицу, Джим, – сказал он другому маляру. – Отличная кукла!

Он взял Энн за руки и стал танцевать с ней, насвистывая что-то весёлое. Пятки Энн постукивали по полу, и ей это очень нравилось. Другие куклы сидели на полке и смотрели прямо перед собой. Взрослые ни в коем случае не должны были узнать, что на самом деле игрушки живые.

– Лучше положить её обратно на полку, – сказал один из маляров. – Здесь живёт маленькая девочка. Возможно, она любит эту старую тряпичную куклу больше всех остальных!

Но молодой маляр продолжал кружить Тряпичную Энн в танце и смеяться. Потом он стал подбрасывать её в воздух и ловить. Энн было очень весело. Когда она подлетала к полке с куклами, они улыбались ей, потому что им всегда было приятно видеть Тряпичную Энн счастливой.

Но один раз парень подбросил Энн вверх так высоко, что не смог поймать, и она плюхнулась вниз головой прямо в ведро с масляной краской.

– Я же тебе говорил! – воскликнул старший маляр. – Доигрался!

– Силы небесные! Я этого не хотел! – испуганно проговорил молодой. – Что же мне теперь с ней делать?

– Положи её обратно на полку, – ответил старший.

И Тряпичная Энн снова оказалась на полке, а краска стекала с её головы на платье.

После завтрака Марселла вошла в детскую, увидела Энн, всю перемазанную, и расплакалась.

Молодой маляр чувствовал себя виноватым и рассказал девочке, как всё произошло.

– Если ты позволишь, – предложил он, – я возьму её к себе, почищу, а послезавтра принесу обратно.

Той ночью куклы грустили, потому что с ними не было Энн.

– Бедная Энн! Я чуть не заплакала, когда увидела её всю в краске! – сказала французская кукла.

– Она вообще была не похожа на нашу дорогую Энн! – проговорил оловянный солдатик. Он вытирал слёзы рукавом, чтобы они не потекли вниз, на руки и ноги, – от этого на них могла появиться ржавчина.

– Краска покрыла её милую улыбку и нос, даже смешинку в пуговичных глазах Энн было совсем не разглядеть! – сокрушалась кукла-индианка.

Куклы проговорили и две следующие ночи. Но днём, когда в комнате появлялись маляры, игрушки сидели очень тихо.

На второй день Тряпичную Энн принесли домой. Куклы с волнением ждали ночи, чтобы поговорить с ней.

Наконец маляры ушли, и в доме наступила тишина.

– Расскажи нам всё, Энн, дорогая! – закричали куклы.

– Ах, я так рада, что упала в краску! – начала Тряпичная Энн после того, как обняла всех кукол по очереди. – Это было самое счастливое время в моей жизни! Маляр принёс меня домой и рассказал своей маме, что со мной случилось. Его мама очень огорчилась. Она взяла тряпку и протёрла мои пуговичные глаза. Я увидела, что это очень красивая, милая леди. Потом она взяла немного шампуня и оттёрла мне лицо. Но краска впиталась и сделала вату внутри такой липкой и мокрой, что я совсем не могла думать. А мои нитяные волосы слиплись.

Добрая леди сняла их, распорола швы у меня на голове и вынула всю покрашенную вату. Это стало огромным облегчением. Хотя поначалу ощущение было странное: мысли словно улетели из головы. Потом мама маляра смыла остальную краску и повесила сушиться на бельевую верёвку. И что бы вы думали случилось, пока я висела на верёвке?

– Мы даже представить себе этого не можем! – ответили куклы.

– Прилетела милая маленькая птичка-королёк и вытащила из меня достаточно ваты, чтобы свить себе крошечное уютное гнёздышко в виноградной изгороди!

– Тебе было приятно? – спросили куклы.

– Да, конечно! – ответила Тряпичная Энн. – Это сделало меня очень счастливой. А потом леди отнесла меня в дом и набила новой чудесной ватой от колен до самого верха, зашила мою голову и прикрепила новые нитки-волосы. А потом… потом… Это секрет! – сказала Тряпичная Энн.

– Ах, расскажи нам это секрет! – просили куклы, придвигаясь поближе к Энн.

– Хорошо, я открою вам секрет, и вы поймёте, почему моя улыбка теперь чуть шире, чем прежде.

Куклы посмотрели и согласились, что улыбка Тряпичной Энн стала немного шире.

– Когда добрая леди вкладывала новую вату в моё тело, – начала рассказывать Энн, – она достала из буфета карамельные сердечки с надписями. Выбрала одно красное и зашила его в меня вместе с ватой! Это и есть мой секрет, и именно поэтому я так счастлива!

Куклы пощупали прекрасное карамельное сердечко внутри Энн и радовались за неё.

А когда все уже пожелали друг другу спокойной ночи, солдатик спросил:

– Тряпичная Энн, а ты смогла разглядеть, что написано на твоём сердечке?

– О, да, – ответила Энн. – Я так счастлива, что забыла рассказать вам об этом. Там написано красивыми синими буквами: «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ».

Путешествие Тряпичной Энн по реке

Марселла устроила чаепитие в саду и, конечно же, пригласила кукол. Тряпичную Энн, оловянного солдатика, куклу-индианку и всех остальных – даже самых маленьких куколок, живущих в коробочке из-под ниток. После чая с имбирным печеньем кукол, как обычно, стало клонить в сон. Во всяком случае, так считала Марселла. Она отнесла всех, кроме Тряпичной Энн, в дом и уложила в кроватки на тихий час. А Энн велела оставаться в детской и следить за порядком.