Проктер смотрел недоверчиво.
– Деньгами со своего счета?
– Если бы это было так, это значило бы, что я занимаюсь не своим делом, и я был бы готов прямо сейчас попросить отставки, – сказал Альварес. – Но нет, с ее счета соответствующая сумма не снималась. Ей кто-то дал эти деньги. Никакой работы у нее во Франции не было, но на ее банковский счет в США ежемесячно поступали суммы, равные ее прежней зарплате.
– Серьезно?
Альварес перевернул несколько страниц.
– В среду в ее квартиру пришла французская полиция и обнаружила примечательные вещи, в частности, полную раковину сожженных документов и аппаратуру связи. Половины ее одежды не было. Ящики столов выдвинуты и пусты. Входная дверь не заперта.
– Что же спугнуло ее?
– Соседка сказала, что Саммер ушла из квартиры рано утром в пятницу. Перед этим женщина несколько раз звонила на сотовый телефон Кеннарда, но тот к этому времени был уже мертв, а сообщения она не оставила. До этого она Кеннарду никогда не звонила. Они никогда не работали вместе и не проходили совместной подготовки в Конторе. Они жили в сотнях километров друг от друга, вращались в разных общественных кругах, не имели родственных связей. Не видно никаких причин, по которым у нее мог быть номер телефона Кеннарда. Похоже, что, не дозвонившись, она собрала вещички и исчезла.
– В Париж.
Альварес кивнул.
– У ее двоюродной сестры есть квартира в Париже, которой она и воспользовалась. Но не прошло и суток, как туда нагрянули представители французских властей, которые хотели захватить человека, подозревавшегося в том, что это он устроил бойню в парижском отеле. Его видели входившим в квартиру Саммер. Что произошло дальше, мы знаем.
– Итак, – продолжил Альварес. – Киллер знаком с Саммер, которая была знакома с Кеннардом. Предположим, что они сотрудничали. Кеннард работал в Париже со мной по делу о получении от Озолса информации о затопленных ракетах. Он имел доступ ко всем моим записям. Больше того, он присутствовал, когда Озолс назначал мне время и место встречи. Возможно, он передал эти сведения Саммер, а та – киллеру. Прекрасная схема, эффективная, с минимумом риска. Но что-то пошло не так, поскольку Кеннард убит, что заставило Саммер бежать из Марселя. Она решила, что будет следующей, и поэтому встретилась с убийцей Озолса, выжившим при попытке покушения на него. А Хойт утонул в ванне.
– Зачистка?
– Совершенно верно.
– И кто стоит за всем этим?
– В точности я не знаю, – честно ответил Альварес. – У меня нет оснований считать обоих молодых работников ЦРУ, Саммер и Кеннарда, предателями. Кеннард – возможно, но тот факт, что Саммер продолжала получать суммы, равные ее зарплате, говорит мне, что ее могли использовать втемную, убедив, что она участвует в законной, хоть и неофициальной, операции.
– Все это мог организовать только кто-то из Конторы, – заключил Проктер. – У вас есть подозреваемый, правда?
– Но у меня нет доказательств.
– Продолжайте.
– Вспомните, о Хойте знали только шесть человек: я, техник в Париже и четверо присутствовавших в совещательной комнате, когда я о нем докладывал.
– И я в том числе.
Альварес кивнул.
Проктер сделал выдох и покачал головой.
– Старый негодник выходит на пенсию в будущем году.
– Возможно, он хочет кое-что добавить к своим пенсионным накоплениям.
Проктер выглядел задумчивым. После довольно долгого молчания он сказал:
– Вы отлично поработали, Антонио. Но в свете важности всего того, что вы мне только что сообщили, я не хочу, чтобы вы говорили об этом с кем бы то ни было. Включая и меня.
– Что вы имеете в виду?
– Я сказал вам это, потому что вы мне нравитесь, а не потому, что вам нужно это знать, – объяснил Проктер. – Мне уже некоторое время известно, что у нас в НСС есть проблемы, кто-то играет по своим правилам. Такое случалось и раньше. У меня бывали люди, какое-то время смотревшие на все это иначе.
По дороге проезжала машина, и Проктер подождал, пока она не отъехала достаточно далеко.
– Но мне никогда не удавалось кого-нибудь поймать. И я никогда бы не подумал, что мне придется подозревать Фергусона. Но сейчас мы, возможно, совершили важнейший прорыв. Вы оказали неизмеримо важную помощь, но вы подошли слишком близко, вы…
Альварес нахмурился и выпрямился.
– Сэр, пожалуйста, не отстраняйте меня от дела, когда я подошел так близко к тому, чтобы прищучить того мерзавца. Если за всем этим действительно стоит Фергусон, мы сможем поймать убийцу Озолса, а потом и того, кто убил Джона. Всех.
Проктер положил руку на плечо Альвареса.
– Я уважаю ваше стремление, но вы уже сделали все, что могли. Но, если это Фергусон, то он уже знает, что вы идете по его следу. И возможно, что его люди следят за каждым вашим шагом.
– Вы действительно так думаете?
– А почему бы и нет? Фергусон так заботился о сокрытии всех следов, что убил или попытался убить всех, кто знал хоть какую-то часть всей картины. А значит, он наверняка постарается следить за каждым, кто попытается собрать и сложить эти части.
Альварес огляделся. Он пытался вспомнить, не видел ли он чего-нибудь, похожего на слежку. Вроде бы нет. Хотя возможно, что он просто не заметил. Он был хорошим оперативником, но не обманывался в отношении своих возможностей. И он не мог гарантировать, что за ним не было «хвоста».
– Итак, что нам теперь делать?
– Если вы открыто продолжите расследование, это может побудить его отказаться от своих планов, и мы больше никогда не сможем подойти к нему так близко. Этого нельзя допустить. Нам нужно сделать вид, что дело закрыто, и позволить Фергусону чувствовать себя в безопасности, пока мы будем собирать улики. Вам нельзя в этом участвовать. Вспомните, что произошло, когда вы узнали о Хойте. Он был убит всего через сутки.
Альварес не мог скрыть своего огорчения.
– Я вымотался за две последние недели, потерял добрые два кило веса, пытаясь выследить убийцу Озолса и найти эту чертову флешку, не говоря уже о нескольких месяцах, потребовавшихся, чтобы убедить Озолса помочь нам добыть эти ракеты, дабы не дать другим странам добраться до этой технологии. Мой коллега мертв, убит теми же, кто убил Озолса. И эти кто-то – в Лэнгли. Если это Фергусон, он – подлый предатель, и вы хотите, чтобы я бросил это дело?
Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не повысить голос. Проктер смотрел на него с симпатией.
– Не бросил, а передал в другие руки. Все, что вы могли, вы уже сделали.
– Сэр, но я думаю, что я мог бы участвовать в деле тайно. Мы…
Проктер отошел от забора и направил брелок на свою машину.