Когда, честно выполняя заказ, трое крепких парней вкатили во двор гостинцы тачки с заказанным вчера товаром, я крепко задумался: откуда у Гики взялась сдача? Прав Геллерт, отменный торгаш вышел бы из возничего.
И только потом удивился количеству привезённого, осторожно напомнив оживившемуся Гике, что острой необходимости в таком затаривании не было, не планировался такой закуп в Грандуре, я рассчитывал капитально пополнить запасы в Элоне – столице и единственном городе северян. Больше городов не будет. Вполне можно было пополнить припасы на маршруте, в том числе и в деревнях.
Подождав, когда ворчание прекратится, возничий сделал знак молодцам, чтобы те продолжали выгрузку сами, и молвил:
– Хозяин, ты решил не покупать тёплую одежду в Бикаде. Помнишь, что говорил мне?
Я отлично помнил, но предпочёл пожать плечами.
– Что в Грандуре-де кожемяки и портные получше будут, да и качество повыше, потому что жители знают толк в зиме. А что вышло? Старого лорда на старости лет не особенно заботят нужды простых людей, мне уже наболтали в уши о его спячке. Домин высоченных понастроил, что головы не задрать, а лавок приличных в городе не найдёшь! Рынок сегодня закрыт, люди говорят, что все торгаши разбежались по домам… Вот тебе и мастера. Остались без одежды. Да и будет ли возможность купить при случае? По дороге сюда мы видели лишь разорение и тлен, и даже самый болтливый поп не заставит меня уверовать, что дальше не обнаружится то же самое! Люди сбежались в город, и неспроста это, помяни мои слова! Да цел ли ещё Элон, разве можно зарекаться? Что, если и там одно пожарище? Ох, чувствую, не к добру эта суета, хозяин, не к добру…
Выслушав рекордно длинный монолог молчуна, я настолько проникся минутным, как я надеюсь, превращением его в оратора, что и ответить ничего не смог.
Хорошо, овёс действительно не помешает.
Но дров-то столько зачем?
– Пусть будут, одни призраки знают, как дело повернётся, глядишь, ещё застрянем посреди снежной пустыни, – коротко заявил упрямец, достал из-за пазухи кусок пергамента и грифель, принялся сверять позиции. Он грамотный, какое-то время работал распорядителем, пока не уволился. Сложный у него характер, не со всеми сойтись может.
Ну, дрова так дрова. Я уже своё на рубке отработал, и теперь Геллерт, засучив рукава рубахи, увесистым колуном уверенно разваливает обрубки на плашки, да так, чтобы, по требованию возничего, ещё и мелкие были, под печурку салонную!
Когда грузил припасы в рундуки, то удивился снова: сколько же всего, оказывается, набрал возница ещё в Бикаде! Два медных чайника, посуда: тарелки и кружки, инструмент, верёвки и гвозди, железная проволока и ветошь, пара котлов с крышками (большой и поменьше), черпак (без всадной ручки, только рабочая часть), небольшая жарочная решётка и вертел. Можно подумать, что он собирается в экспедицию на полюс! Теперь ещё и провиант. Овёс мы пристроили на крыше, там тоже много чего есть: тент, попоны для лошадей…
А дрова как-то нужно разместить в салоне.
Мы возились второй час, конца работе не видно. Ненавижу сборы.
С утра, вопреки ожиданиям, улицы Грандура были спокойны: не слышно ни топота, ни пьяных криков деревенской молодежи, ни пронзительных дудок стражи. Однако многие лавчонки и харчевни поблизости закрыты, Геллерт ходил на разведку, да и я выглянул на центральную улицу.
Единственным человеком, которого я увидел, оказался старый будильщик, есть такие в городских «коммунальных службах». Спецсервис. В Маймече, например, они стучат по окнам длинными палками: хозяин, пора вставать, новый день настал! Здесь, в Грандуре, дома высокие, палкой не дотянуться, и поэтому будильщики внедрили обстрел стёкол и ставень сушёным горохом из духовой трубки. По-моему, очень эффективный способ.
Не видать и парных патрулей гвардейцев. Мне очень хочется думать, что эти бравые ребята, сменившись штатно, мирно спят себе где-нибудь в казарме, и их алебарды, мечи и масляные фонари сложены в шкаф. Нужные ребята. А вот горожанин избалован относительным комфортом бытия, не ценит он своего спокойствия, не осознаёт, какой ценой этот покой достигается. Уповая лишь на мощь неприступных крепостных стен, он готов насмехаться над гвардейцами, за глаза подвергая своих защитников всяческим насмешкам… Глупцы.
Странные люди вышли из тёмного леса и торфяных пустошей долины на тихие улицы Грандура. Словно какой-то ядовитый ураган выдул закопчённых полевыми кострами и провонявших всё вокруг немытыми ногами селян, разбросав пришельцев по всему городу. Болотным духом пахнет.
Можете теперь представить, какие безобразия творились на улицах этой ночью.
Неистово звучал пожарный колокол, но в ответ никто не закричал, не побежал куда-то…
В общем, пропади оно всё пропадом – коллективная реакция.
* * *
Торгаши ушли, работаем.
Намахавшись топором досыта, Геллерт, похоже, понял, что для него тут же найдут ещё какое-нибудь неблагородное занятие, вроде снятия колёс, и, заявив, что в гончарной лавке по соседству «видел кое-что интересное», ушёл со двора через здание: ворота во двор заперты, а искать неуловимого распорядителя с ключом лишний раз неохота.
– Чего же интересного он мог обнаружить у глиномесов?
– Ночную вазу, – пошутил я, закрепляя очередную из верёвок, притягивающих кейсы к багажнику.
– Не помешало бы! – возничий сразу ухватился за мысль.
– Гика, не пугай меня. По малой нужде вполне можно и на ходу приладиться.
– Высунуть-то можно… А ежели сосулька с крыши упадёт? – предположил он.
– Чтоб ты лопнул с такими пожеланиями! – представил я. – Дай тебе волю, нагрузишь дилижанс, как повозку торгаша, ещё немного, и сидеть негде будет.
– Хорошая мысль, хозяин! Давай пристроим оставшиеся дрова на сиденье рядом с Геллертом! Зачем ему вся лавка?
– Ругаться будет, – предупредил я.
– Пусть его… Ишь, хитрец, к гончару он пошёл! Лавки закрыты, кто ему откроет?
– Откроют со всей душой, уверяю.
Возле печки приклёпаны два хомута из тонких железных прутьев, которые надёжно удерживают «штатную» стопку полешек, не давая им разлететься по салону. Мы уложили туда, сколько смогли, а остальные дрова уместили на сиденье Геллерта, справа по ходу движения.
Экспедиция опять обрастает барахлом.
Поход в лавку гончара завершился полным успехом, добытчик притащил два шерстяных одеяла.
– Его жена пристроила рядом с горшками! На продажу. Я и купил, – с чувством выполненного долга пояснил Гел.
Я решил пошутить:
– Ночные горшки были?
– А что, надо было прихватить? – удивился воин.
– На ходу справлять нужду опасно, Гика говорит, что острая сосулька может упасть прямо на самую гордость.
– Ха-ха! Ну, вам, дохлякам, может быть, и страшновато будет, а о мою гордость любая сосулька расколется на мелкие кусочки!