Миккель пожал плечами:
– Как бы то ни было, мне представляется, что найти ее шансы невелики. Она давно уже в общей статистике.
– Какой статистике?
– Той, которая констатирует, что каждый месяц в поисках счастья в страны ЕС въезжает более пяти тысяч девушек. Большинство, когда из них все выжмут, снова возвращается на родину, но некоторые пропадают здесь без следа.
– Шлюхи так и прут сюда толпами, что ни месяц, – ухмыльнулся Мельбю. – Попадаются даже очень хорошенькие.
В этот миг зазвонил его мобильник. Он отвернулся и ответил на звонок.
Томас взглянул на Миккеля:
– Лучше бы ты пришел один.
– Мельбю – специалист по восточноевропейским бандам, – сказал он извиняющимся тоном. – Когда ты вернешься в отдел?
– Я еще не решил окончательно, возвращаться мне или нет.
– Что так?
– Не вижу в этом особого смысла.
– А тут, по-твоему, есть смысл? В нынешнем расследовании?
Томас отвернулся к каналу:
– Нет, вообще-то. Поэтому я на этом и ставлю точку.
Миккель пристально на него посмотрел:
– А ты паршиво выглядишь.
– Сам знаю.
– Как ты думаешь, что сказала бы Ева, если бы увидела тебя в таком состоянии?
– Перестань, Миккель! Это уже лишнее.
Миккель отбросил носком попавшийся под ноги камешек:
– Извини! Но ты нужен и тебя ждут. Понимаешь?
И тут им свистнул отошедший в сторону Мельбю.
– Дела зовут, надо ехать, – позвал он Миккеля, уже садясь в машину.
Миккель повернулся, чтобы идти, но Томас удержал его за руку:
– Как там с Игорем?
– А что Игорь?
– В любом случае эта мелкая дрянь не должна уйти безнаказанно.
– Ну а что я с ним должен сделать?
– Я спустил в унитаз не меньше тридцати грамм. Надо думать, скоро он наведается к своему распространителю.
Миккель высвободил руку:
– На днях как-нибудь я его навещу.
– Спасибо. Загляни под кровать.
– Пока, Ворон, – сказал Миккель и пошел к машине.
* * *
Спустя полчаса Томас отправился в «Морскую выдру» и рассказал Йонсону, что ему удалось выяснить. Йонсон выслушал его молча, вид у него делался все более грустным.
– Как бы то ни было, этот Игорь слишком дешево отделается. – Йонсон отхлебнул из чашки кофе. – Его следовало бы просто повесить.
Томас, сделав глоток пива, сказал:
– Игорь получит по заслугам, когда по его душу явится Миккель со всем техническим отделом. Если они что-то найдут, его вышлют.
– Все равно он отделается слишком дешево. Конечно, это только мое мнение, – покачал головой Йонсон и потянулся за пачкой «Сесиля». Закурив сигарету, он выпустил в воздух целый столб дыма. – Так значит ли это, что она сейчас находится в Швеции?
– Кто знает? В любом случае я не думаю, что она еще в Дании. Вон сколько с тех пор уже прошло времени!
Йонсон почесал в затылке:
– Что мне сказать Наде? Не мог бы ты пойти к ней со мной?
Томас воззрился на него изумленно:
– Я? С какой стати мне к ней идти?
– Тебя-то ведь специально учили, как в таких случаях себя вести?
– В каких – таких?
Йонсон сделал большую затяжку:
– Когда приходится сообщать плохую новость.
Томас помотал головой:
– Тут, сколько ни учись, не научишься.
– Ты же понимаешь, о чем я толкую. Как полицейскому тебе приходилось уже это делать.
– Вот именно. И потому я знаю, что к этому нельзя привыкнуть. Повторяю: жизнь – поганая штука.
– Спасибо, что сказал. Но ведь мне, черт возьми, предстоит передать все это ее матери!
Томас отставил бутылку с пивом и набрал в грудь побольше воздуха:
– Я могу целый день твердить: Йонсон, жизнь – поганая штука. Но, с другой стороны, тебе же не обязательно вдаваться в подробности.
– Это в каком смысле?
– Расскажи ей что-нибудь позитивное.
– Например?
– Что Маша уехала куда-то далеко искать счастья. И это будет не такая уж и неправда.
– Ты что, очумел? – Йонсон бросил на Томаса неодобрительный взгляд и загасил в пепельнице сигарету. – Это же значит бессовестно лгать Наде в глаза.
– Я только стараюсь облегчить тебе задачу, – ответил Томас.
– Спасибо, Ворон. Но нельзя идти против правды. – Йонсон вынул из пачки новую сигарету. – Кроме правды, ничего не годится.
– Прекрасно! Только не впутывай меня, – ответил Томас и допил бутылку.
Стокгольм, январь 2011 года
«Улицу Мальмскильнадсгатан очистили от девушек. Вместо машин с быками по ней ездят полицейские автомобили с проблесковыми маячками и без маячков. Я даже не знала, как называется эта улица, пока не услышала по телевизору. Она ничем не отличается от других улиц, точно такая же. В „Новостях“ только о нас и говорят. О тех, кого сейчас задерживают и отправляют домой. Они говорят, что в этой стране запрещено покупать секс-услуги. Это прямо анекдот, дурной анекдот, как подумаешь, сколько быков мы обслуживаем. Вчера в „Новостях“ выступала одна женщина-политик – министр, кажется. Она стояла на том самом месте, где упала Табита. Трепалась о том, что это запрещено, что надо увеличить число полицейских на улицах – много о чем, я не все поняла. А как насчет того, чтобы помочь нам?????
Кому стало легче от этой болтовни? Табита чуть не отправилась на тот свет. Она в больнице, лежит в коме. Думаю, что Славрос поставил крест на ее долге, но, вообще-то, кто ж его знает! Бедняжка Табита! Хотя она и раньше не отличалась умом, все равно, наверное, обидно проснуться овощем».
В «Кей-клубе» Маша, Лулу и Иза сидели в самом дальнем от сцены углу. Маша лениво выпускала в потолок колечки дыма, которые поднимались в голубом свете прожекторов. На сцене танцевала одна из новеньких девушек. Она по-спортивному крутилась у шеста, выпячивая обнаженные силиконовые груди, прежде чем сделать финальный шпагат на полу. Однако она зря старалась: в клубе было пусто, всех быков точно вымело.
– Вернутся ли они когда-нибудь? – вслух подумала Маша, оглядывая обезлюдевшее помещение.
– Кто? Быки-то? – спросила Иза. – Когда все уляжется, наверняка появятся. Как им утерпеть! Но сейчас им не до разврата, попрятались с перепугу.
– Это же надо быть такими трусами, черт возьми! – захохотала Лулу.