– Сожалею, но тебе придется выпить где-нибудь еще. Здесь приличное место, – ответил тот, нахмурив брови.
– Вот как? Надо же!
– Да, вот так, – ответил швейцар, еще больше выпятив грудь.
Томас повернулся и протиснулся обратно сквозь строй ожидающих.
Через два квартала он набрел на ирландский паб. Ирландцы оказались более гостеприимно настроены, и его впустили без возражений. Зал был полупустой, и за длинной стойкой красного дерева нашлось свободное место. Томас заказал «Гиннесс» и «Джеймсон». Мгновенно осушив первую рюмку, он тотчас же потребовал вторую и опрокинул ее с такой же поспешностью. Достав мобильник, положил трубку перед собой на стойку.
– Tough night? [41] Досталось тебе? – спросил молодой рыжий бармен.
Томас кивнул:
– Даже не представляешь, как здорово.
Бармен налил ему еще рюмку и сказал, что эта за счет заведения. Пожалуй, это было самое лучшее из всего, что с ним приключилось в Швеции. Проведя в баре полчаса и пропустив еще несколько рюмок, он перестал ощущать боль во всем теле. В зале сделалось более оживленно, а из музыкального устройства на всю катушку гремел рок. Томас взял с барной стойки свой мобильник и вышел в туалет, вход в который находился в другом конце зала. Устроившись в самой последней кабинке, он заперся на задвижку и с тяжким вздохом набрал номер. Трубку долго не поднимали. Наконец на том конце раздался голос:
– Йонсон слушает.
Рядом играла музыка и захлебывалась от смеха какая-то женщина. Очевидно, «Морская выдра» еще не закрылась. Томас устало поздоровался с Йонсоном.
– Ворон? У тебя все о’кей?
– Да-да. Только умотался.
– Как поздно ты позвонил, я уже собирался закрываться. У тебя хорошие новости?
– Нет, тут…
– Ты нашел ее? Мне весь день названивала Надя.
– Что она говорит?
– Естественно, спрашивала, как идет расследование. Обнаружились хоть какие-то следы Маши?
Томас понурил голову. В лобных долях гудело. Он не находил слов, чтобы сообщить то, что удалось выяснить.
– Ворон, ты еще тут?
– Да, тут я.
– Так есть новости?
– Новости? – переспросил он, стараясь выиграть время, и прислонился спиной к бачку.
– Ты как-то странно говоришь. С тобой точно все нормально?
– Да-да. Я… нашел Машу.
– Нашел? Так чего же ты мямлишь! Это же отличная новость!
– Ну да…
– С ней все хорошо?
– Это как сказать.
– Почему «как сказать»? Где ты нашел ее?
Томас потрогал разбитое надбровье, рана снова открылась, и по щеке заструилась кровь. Он раскрутил рулон с туалетной бумагой, оторвал длинную полосу и приложил к лицу.
– В одном клубе. Дорогое заведение. Тебя бы не пустили. Туда ходят богатые клиенты. Ну, такие, в дорогих костюмах.
– Вот, значит, – несколько разочарованно отозвался Йонсон. – Так она по-прежнему занимается проституцией?
– Да. Но она сказала, что неполную смену. И еще говорит, что уже расплатилась с долгом. Теперь работает на себя, а помимо работы еще учится… на косметолога, кажется.
– Ну, уже неплохо.
– Это же ее выбор. Но вид у нее хороший – свежий и здоровый.
– Ты отдал ей Надину открытку?
Томас расставил ноги и выбросил окровавленную бумагу в унитаз:
– Конечно. Она была очень тронута. Сразу видно, что для нее это много значит. Выражение у нее было благодарное. Ну вот. Передай это Наде.
– Ты взял ее адрес или номер телефона?
– Нет.
– Ну что же ты, Ворон! Надя мечтает с нею связаться.
– У меня сложилось впечатление, что Маша не хочет общаться. Во всяком случае, пока. Так что мне показалось бессмысленным на этом настаивать. Но у нее все хорошо. Передай это Наде.
– Ладно. В конце концов, это – самое главное. Остальное можно отложить до лучших времен, когда…
– Слушай, я сейчас не могу разговаривать.
– Ну, давай возвращайся. А то я скоро уже соскучусь по той песне, которую ты всегда включаешь.
– Пока. Увидимся – поговорим.
– Ворон?
– Да?
– Я по-настоящему горжусь тобой.
– Брось, пожалуйста!
– Ну уж нет! Таких, как ты, в наше время днем с огнем поискать. Ты сам-то понимаешь, какой ты молодец?
Томас знал, что из уст Йонсона это было высшей похвалой, какой мог удостоиться человек.
– Раз уж ты говоришь, – ответил он устало.
– Возможно, все это дело обернется началом чего-то хорошего. Пусть черная полоса у тебя поскорее заканчивается.
Томас положил трубку. Он вернулся в бар и продолжил с того, на чем остановился. Досидев до закрытия, он достал карточку «VISA», заплатил за недопитую бутылку и унес ее с собой под мышкой.
Было три часа ночи, и Томас, окончательно потеряв всякую надежду отыскать дорогу в свою гостиницу, остановился на перекрестке Дроттнингсгатан и Местер-Самуэльсгатан, прислонившись к магазинной витрине, пестреющей зазывными рекламными предложениями. Казалось, он все время ходит по кругу. Темные конторские здания и бесконечные торговые ряды делали все улицы городского центра похожими одна на другую. К этому времени он успел опорожнить бутылку «Джеймсона», что тоже не способствовало восстановлению внутреннего компаса.
Ноги у Томаса подогнулись, и он сполз по витрине на тротуар. Холодный ночной ветер крепчал, и, хотя выпитый спирт сделал Томаса почти нечувствительным к холоду, лицо все же ощущало стужу.
Подобравшись на карачках к подъезду, где поменьше дуло, он съежился в этом укрытии. Было градусов десять мороза, если не больше. В такие-то ночи и погибают бездомные, загулявшие пьянчужки и наркоманы. Молодым полицейским его не раз вызывали на такие случаи. Он вспомнил, что у всех покойников было удивительно умиротворенное выражение, кроме одного бродяги, обнаруженного в районе Южной Гавани. Но с тем бедолагой дело объяснялось просто: собака начала обгладывать труп, и у него отсутствовала нижняя часть лица.
Томас задремал. Несмотря на поздний час, на улице шла какая-то жизнь. В ожидании кавалеров по панели прогуливались девушки в мини-платьицах и на высоких каблуках, их промысел процветал как никогда. Перед Томасом проходили десятки Маш, но ни к одной из них он не мог приблизиться. Он снова закрыл глаза, убаюканный спиртом и морозом. На него снизошел дивный покой! Давным-давно ему не было так хорошо. Он не знал, сколько времени провел в забытьи, но тут перед ним предстало светлое видение. Женщина с серебряными волосами, облаченная в золотые одежды. Она дотронулась до его плеча, и он почувствовал тепло ее руки. Ласковым прикосновением она поманила его за собой, как будто хотела увлечь в поток ослепительного света, который сиял за ее спиной. Он попытался пойти за ней, но ноги его не слушались. Тут появилось еще несколько сияющих дев, которые обступили его со всех сторон. Они были похожи на ангелов, и он поднял на них затуманенный алкоголем взгляд.