– Ты мне нужен, – сказала она.
– Брось.
– Слишком поздно. Ты знаешь, что мне предстоит, Джей Ти. Марион достаточно рассказала тебе о Джиме. Он придет за мной, и я должна быть к этому готова. За последнюю неделю мы здорово продвинулись вперед. Я лучше плаваю, у меня появились мускулы. Я научилась стрелять…
– С трудом.
– Вот именно! Мне еще многому надо научиться. И ты должен меня научить. Черт побери, так не бросай же меня. Еще только несколько недель.
– Я выдержу, – сказал он грубым голосом.
– А ты в этом уверен? В обращении к АА [77] нет ничего зазорного. Не стыдно признаться, что тебе нужна помощь.
– Со мной все в порядке! У тебя что, закончились все мишени?
– А мне интереснее травить тебя! – Она подошла ближе. От Джей Ти исходило напряжение, которое она могла почувствовать почти физически. Ей стало жарко.
– Ненасытная, – прошептал десантник.
– Беру пример с тебя.
Было видно, как его чресла напряглись. Тесс знала, что может снова заставить его захотеть ее. Взять ее прямо здесь – на веранде, под мескитовым деревом, на стеклянном столике. А может быть, и там, и там, и там…
А что потом?
Тесс отодвинулась, и он с шипением выдохнул воздух.
– Уходи в свой запой…
– Я завязал, – прервал он ее напряженным голосом.
– Хорошо, и больше не продолжай. А теперь догони Марион.
– Что? – Его глаза стали круглыми от удивления.
– Ты нужен ей, Джей Ти.
– Тесс, разуй глаза, – он поднял руку и показал на красное утолщение на ней.
– Уже. И я говорю тебе, что ты ей нужен. Почему, ты думаешь, она уехала, Джей Ти? Потому что ждала, когда ты помчишься за ней. Чтобы хоть кто-то за ней помчался.
– Марион может за завтраком закусить танком, а потом весь день какать идеальными гвоздями. И хватит об этом. Тебе ведь нужен учитель, так? – спросил Диллон, направляясь к раздвигающимся дверям.
– Так.
– Тогда кончай стоять здесь, тявкая на меня. Это тебе не «Клаб Мед» [78] . Одевай купальник. Начнем с поднятия тяжестей, а потом – бассейн. У тебя пять минут.
– Она напугана, – прошептала Тесс ему вслед.
– Хватит пудрить себе мозги, – посоветовал он им обоим.
– Могу я предложить вам выпить?
– А кто говорит «нет»? – Марион наклонилась над столом для пула, за которым она медленно и методично «раздевала» мужчин, находившихся в заведении. Солнце давно зашло. Внутри было темно и сильно накурено. Но ее глаза привыкли к полумраку уже несколько часов назад, и женщина не замечала этих перемен.
– Восьмой в левую угловую, – заявила она, прицелилась, отвела кий и ударила по шару сильнее, чем это было необходимо. Биток задел восьмой шар, который ударился о выцветший борт и винтом влетел в левую угловую лузу.
Марион выпрямилась и взяла из пепельницы сигарету. Вдох – выдох.
– Если я правильно понимаю, вы должны мне двадцать баксов.
Мужчина что-то проворчал. Она не расслышала его имени. Да это и не важно. Он был получше, чем другие, но до нее ему очень далеко. Мужик вытащил деньги, и она добавила их к своей пачке.
Повернувшись, Марион осмотрела помещение. У нее было такое ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Ну правильно, за ней наблюдали все посетители, без исключения. Она опять повернулась к столу.
Новичок появился с ее выпивкой. Он улыбнулся ей, стараясь очаровать, но Марион была не настолько пьяна, чтобы не заметить хищное выражение его глаз. Она приняла стакан из его рук, небрежно оперлась бедром о стол и стала бесцеремонно рассматривать мужчину в то время, когда он так же бесцеремонно рассматривал ее.
Он был высоким, выше шести футов. Из-под бейсбольной кепки у него в разные стороны торчали светлые, похожие на солому волосы. У него были усы и колючая щетина, а плечи и мускулистые руки говорили о том, что он занимается физическим трудом. Хотя его живот уже не был плоским. Когда-то он скакал призовым жеребцом – а теперь перешел в разряд производителей.
– Как играешь? – Мужик подмигнул ей.
– Восемь шаров, – холодно ответила она. – Даю фору в три шара. Ставки от двадцати.
Он сложил руки на груди, демонстрируя бицепсы.
– Ты что, так здорово играешь?
– Ты что, считаешь, что можешь снять меня за одну порцию выпивки?
Его физиономия покраснела. Марион продолжала пристально смотреть на него. Мужчины редко выдерживали такой взгляд. Все они отваливали от нее, поджав хвосты. А потом называли ее сукой.
– Хорошо, – согласился он, к ее удивлению. – Сыграем. Но хочу сразу предупредить, что играю я лучше, чем тебе может показаться.
– Позволь мне самой об этом судить, – Марион поставила стакан с виски и взялась за кий.
Оружие было у нее в кобуре под мышкой, закрытое жакетом. Ей нравилось ощущать его там – это успокаивало и доставляло удовольствие.
Они начали игру.
Ну что, Роджер, скучаешь обо мне? Вспоминаешь ли меня? Или я для тебя хладнокровная сука, на которой ты женился из-за связей моего отца? Как можно быть таким счастливым с официанткой?
Марион наклонилась и с яростью разбила пирамиду. Два шара влетели в лузу. Она сделала еще один освежающий вдох табачного дыма и обдумала свой следующий удар.
А ты, папа? Почему ты ни разу не позвал меня? Я что, была тебе плохой дочерью? Разве я не делала все, о чем ты просил?
Марион забила еще три шара, прежде чем промахнулась.
Ее противник положил все оставшиеся шары. Она была ошарашена.
– Я же сказал, что знаю, о чем говорю.
– По-видимому.
Мужик опирался на кий, пока она отсчитывала три двадцатки.
– Может быть, хватит любовных прелюдий? – покачал он головой. – Не пора ли заняться чем-нибудь посерьезнее?
Марион задумалась, не стоит ли разыграть возмущение или притвориться дурочкой.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – спросила она, кладя деньги на стол и пожимая плечами.
– Пойдем, детка. Я так тебя оттрахаю, что все твои проблемы сразу же вылетят из твоей головки.
Марион еще раз посмотрела на мужика. Он явно знавал лучшие времена, но его руки все еще были сильными и мускулистыми. Он знал, как играть в пул, и в нем было больше мужского начала, чем во всех остальных, сидевших в этом баре, вместе взятых.