Словом, Эстер пришлось заняться частной практикой, и лишь Господь знал, где она сейчас находилась. Во всяком случае, Монку это было неизвестно.
Он вышел на Гастингс-стрит. Дом № 14 оказался буквально в нескольких ярдах на противоположной стороне. Сыщик пересек улицу, поднялся по ступенькам и позвонил в колокольчик. Изящный дом в неогеоргианском стиле свидетельствовал о тихой респектабельности его жителей.
Почти сразу дверь отворила служанка в голубом платье и белом фартуке.
– Что вам угодно, сэр? – спросила она.
– Добрый день. – Гость учтиво снял шляпу, словно заранее рассчитывал на то, что его примут. – Меня зовут Уильям Монк, – представился он и достал карточку, на которой были написаны его имя и адрес, но не род занятий. – Я – знакомый мистера Альберта Финнистера из Галифакса, который приходится кузеном миссис Пенроуз и мисс Гиллеспи. Случайно оказавшись в этих местах, я решил зайти, чтобы засвидетельствовать им свое почтение.
– Мистер Финнистер – так вы сказали, сэр?
– Да, из Галифакса в Йоркшире.
– Будьте добры, подождите в маленькой столовой, мистер Монк. Я сейчас посмотрю, дома ли миссис Пенроуз.
Комната, в которую провели посетителя, была уютно обставлена, с тщательностью, свидетельствовавшей о разумной экономии – напрасных трат в этом доме, по-видимому, не допускали. Она была украшена домашней вышивкой в скромной рамке, гравюрой с романтическим ландшафтом и великолепным зеркалом. Спинки кресел покрывали свежевыстиранные чехлы, но подлокотники были сильно потерты в тех местах, где к ним часто прикасались. По ковру от двери к камину вела едва заметная дорожка, тоже протертая ходившими здесь людьми. Посреди столовой на низком столике стояла ваза с подобранными со вкусом маргаритками, что свидетельствовало о присутствии в доме женщины. Одна из медных ручек книжного шкафа не подходила к остальным… Но, в общем, это была вполне обыкновенная комната.
Дверь отворилась, и служанка сообщила, что миссис Пенроуз и мисс Гиллеспи с удовольствием примут его в гостиной.
Монк послушно прошел за ней в холл, а затем в другую комнату, побольше. На этот раз у него не было времени разглядывать обстановку. Джулия Пенроуз в розовом дневном платье стояла возле окна, а на небольшой софе сидела молодая девушка, примерно восемнадцати-девятнадцати лет, которую посетитель, вполне естественно, принял за Марианну. Она казалась очень бледной, несмотря на смуглую от природы кожу. Ее почти черные волосы треугольником спускались на лоб, а высоко на левой скуле виднелась родинка. Денди эпохи Регентства сказал бы: «В галантном месте». Девушка не отрываясь глядела на него голубыми глазами.
Джулия с улыбкой шагнула вперед.
– Здравствуйте, мистер Монк. Очень рада, что вы зашли к нам, – сказала она, чтобы удовлетворить любопытство служанки. – Не хотите ли чего-нибудь съесть? Джанет, принесите, пожалуйста, чай и печенье. Вы не против печенья, мистер Монк?
Уильям вежливо кивнул, но, как только служанка вышла из комнаты, спектакль закончился. Джулия представила его Марианне и попросила сразу же приступить к делу. Встав позади софы, она опустила руку на плечо сестры, словно желая поддержать ее и придать ей решимости.
За свою карьеру Монк лишь однажды имел дело с посягательством на честь женщины. Об изнасиловании предпочитали умалчивать из-за позора и скандалов, поэтому теперь ему трудно было начать разговор.
– Прошу вас, расскажите мне все, что вы помните, мисс Гиллеспи, – сказал он, не зная, улыбнуться ему или нет. Девушка могла принять улыбку за легкомыслие с его стороны или за отсутствие сочувствия. Но ведь в противном случае на его лице останется привычное мрачное выражение…
Марианна сглотнула, откашлялась, а потом сглотнула еще раз. Джулия чуть стиснула ее плечо.
– Дело в том, что я помню не так уж много, мистер Монк, – призналась девушка. – Все было настолько… неприятно… Сперва я попыталась забыть об этом – и, наверное, зря. Но, возможно, вы не понимаете меня?.. – Она умолкла.
– Все это вполне естественно, – заверил ее сыщик с абсолютной искренностью. – Люди пытаются избавиться от неприятных воспоминаний. Иногда выжить можно только таким образом.
В глазах его юной собеседницы мелькнуло удивление, и легкая краска залила ее щеки.
– Как это мило с вашей стороны! – На ее лице, по-прежнему напряженном, появилось выражение благодарности.
– Так что вы можете мне рассказать, мисс Гиллеспи? – повторил Уильям.
Джулия сделала попытку вмешаться, но все же заставила себя промолчать. Она была лет на десять-двенадцать старше сестры, и Монк видел, что эта женщина чувствует себя обязанной защищать ее.
Марианна поглядела вниз на свои руки, стиснутые в кулаки на коленях.
– Я не помню, кто это был, – проговорила она тихо.
– Мы это знаем, моя дорогая, – быстро сказала миссис Пенроуз, чуть наклонившись вперед. – Именно для этого здесь и находится мистер Монк. Расскажи ему, что ты помнишь, – все, что говорила мне.
– Но он не сможет ничего выяснить, – возразила девушка. – Как он это сделает, когда я сама ничего не знаю? К тому же то, что случилось, уже не изменишь, даже если мы узнаем, кто он… Ничего хорошего все равно не получится. – На лице ее отразилась решимость. – И я не собираюсь никого обвинять!
– Конечно же, – согласилась Джулия, – это было ужасно! Я просто не могу представить подобного. Но нужно постараться сделать так, чтобы этот человек никогда больше не пришел снова ни к тебе, ни к любой другой честной молодой женщине. А для этого тебе следует ответить на вопросы мистера Монка, моя дорогая. Подобные преступления не должны повторяться. И будет неправильно, если мы смиримся с ним.
– Мисс Гиллеспи, а где вы находились, когда все случилось? – спросил детектив. Он не хотел вмешиваться в их спор о том, что следует предпринять, если они сумеют найти виновного. Это не его дело. Все последствия они понимают куда лучше его.
– В летнем домике, – ответила Марианна.
Уильям инстинктивно глянул в окно, но увидел лишь солнечный свет, пробивающийся сквозь каскады листьев плакучего ильма и яркое пятно розы за этими листьями.
– Здесь? – спросил он. – В вашем собственном саду?
– Да, я часто бываю там и рисую.
– Часто? Должно быть, человек, знакомый с вашим дневным распорядком, мог рассчитывать вас там обнаружить.
Марианна болезненно покраснела:
– Полагаю, что да. Но, по-моему, это не имеет никакого отношения к делу.
Монк не стал настаивать.
– В какое время дня это случилось? – уточнил он.
– Я не уверена. Кажется, около половины четвертого. Или, может, чуть позже… – Мисс Гиллеспи пожала плечами. – Я не думала о времени.
– Перед чаем или после него? – настаивал сыщик.
– Ах да, понимаю… После чая. Наверное, это была половина четвертого.