Уильям не помнил подробностей, однако не сомневался, что не впервые стоял в подобном положении перед женщиной начитанной и состоятельной, находившей его волнующим и готовой с радостью забыть и про свое положение, и про его дело.
Он ответил собеседнице легкой улыбкой, чтобы соблюсти вежливость, но при этом не выдать собственный интерес.
– Насколько я понимаю, вы, леди Росс-Гилберт, в качестве попечителя госпиталя должны следить за моральной устойчивостью персонала. И я рассчитываю обнаружить в вашем лице тонкого знатока человеческой природы, особенно в этой области. – Детектив увидел, как в глазах женщины блеснуло удивление. – Какой репутацией пользовался сэр Герберт? Прошу вас, будьте со мной откровенной – эвфемизмы не послужат ни интересам больницы, ни ему самому.
– Я редко пользуюсь эвфемизмами, мистер Монк, – сказала дама, изогнув губы в улыбке. Она стояла, весьма элегантно опираясь на один из стульев. – Мне бы хотелось поведать вам что-нибудь интересное, однако я не могу припомнить ни одного скандала, связанного с сэром Гербертом. – Со скорбной, чуточку насмешливой миной она продолжила: – Скорее наоборот. Наш блестящий хирург в повседневной жизни корректен и скучен. Он самоуверен, любит почести, а в общественных, политических и религиозных вопросах придерживается ортодоксальных взглядов.
Она не отводила от сыщика глаз.
– Сомневаюсь, чтобы ему в голову могла прийти какая-нибудь оригинальная мысль, за исключением идей, касающихся его любимой медицины. Конечно, в своей работе он отважный новатор. Похоже, что на нее и ушли все созидательные силы его характера, а то, что осталось, пожалуй, просто занудно. – Усмешка и интерес в глазах Береники становились все более открытыми, намекая, что уж Монк-то ни на мгновение не подпадает под эту категорию.
– И насколько близко вы были знакомы с ним лично, леди Росс-Гилберт? – спросил детектив, глядя ей в лицо.
И вновь она повела плечами, одно чуть выше другого.
– Только в интересах дела. Это было самое поверхностное знакомство. Я встречалась и с леди Стэнхоуп, но нечасто. – Голос попечительницы весьма деликатно изобразил известное пренебрежение. – Она очень замкнутая особа. Предпочитает проводить свое время дома с детьми… их, кажется, семеро. Но эта леди всегда очень мила. Она не из молодых дам, как вы понимаете, – симпатичная, женственная… никаких резкостей или неловкостей. – Тяжелые веки Береники чуть дрогнули. – Осмелюсь сказать – это великолепная жена во всех отношениях, у меня нет оснований сомневаться в этом.
– Ну, а что вы можете сказать о сестре Бэрримор? – задал Уильям следующий вопрос. Он не отводил взгляда от лица леди, но ни одно ее движение не выдавало чувств или воспоминаний, которые могли бы ее встревожить.
– Я знала о ней лишь то немногое, что видела сама или что мне рассказывали другие. Скажу откровенно, я никогда не слышала ничего порочащего ее. – Глаза Росс-Гилберт прощупывали лицо сыщика. – На мой взгляд, она была так же скучна, как и хирург. Они великолепно подходили друг другу.
– Интересное убеждение, сударыня.
Дама открыто расхохоталась:
– Чистая случайность, мистер Монк! Я не имела в виду ничего такого.
– И как вы полагаете, могла ли убитая грезить о нем? – спросил Уильям.
Береника поглядела на потолок:
– Господь ведает… Но я бы порекомендовала ей обратить свои грезы на более интересный предмет – скажем, на доктора Бека. Этот человек умеет чувствовать и понимать, чуточку тщеславен и обладает вполне естественным аппетитом. – Она коротко усмехнулась. – Нет, буду с вами откровенной, мистер Монк, – на мой взгляд, сестра Бэрримор восхищалась сэром Гербертом, как и все мы, но не как мужчиной. И намеки на романтические иллюзии удивляют меня. Однако жизнь – штука удивительная, не так ли? – Вновь вспыхнувший в ее глазах огонек и голос, казалось бы, приглашали по меньшей мере восхититься ею.
Больше сыщик ничего не смог у нее узнать. Не видя в том пользы для Оливера Рэтбоуна, он все же сообщил ему результат.
Разговор с Кристианом Беком не принес ему ничего нового. Врач принял Монка в собственном доме. Миссис Бек нигде не было видно, но отпечаток ее холодной точной натуры проступал буквально на всем: на невыразительной мебели и стерильных книжных полках, где все было на месте – как ряды книг, так и их ортодоксальное содержание. Даже цветы в вазах торчали во все стороны без всякого изящества, этим и привлекая внимание. Все было чисто, в порядке… и тем не менее не вызывало симпатии. Уильям так и не встретился с хозяйкой (она явно была занята каким-нибудь, безусловно, добропорядочным делом), но он буквально видел ее своими глазами. Гладко зачесанные назад волосы, плоские щеки, узкие бесстрастные губы…
Что заставило Кристиана выбрать подобную женщину? Он был полной противоположностью ей: у него было лицо, полное чувств и смеха, – столь чувственного рта сыщику еще не приходилось видеть… И вместе с тем во враче не было ничего грубого, никакой самовлюбленности. Скорее наоборот. Какой же несчастный случай cвел вместе эту пару? Этого Монку наверняка не узнать. С горькой усмешкой он подумал, что Бек, должно быть, разбирается в женщинах не лучше его самого! Быть может, врач принял бесстрастие своей избранницы за тонкость и чистоту, а отсутствие юмора – за интеллект и, быть может, даже за благочестие?
Врач отвел гостя в свой кабинет, совсем иную комнату, в которой уже чувствовался его характер. На полках стояли книги разного толка: романы и томики стихов вперемежку с биографиями, историческими и философскими трудами и книгами по медицине.
Богатые краски, бархатные портьеры, камин, облицованный бронзой… Доска над ним, уставленная пестрой коллекцией украшений. Холодной миссис Бек здесь было не место. Детективу вспомнился дом Калландры с его кажущимся беспорядком, богатством и разнообразием… В том доме он мог увидеть ее внутренним взором, даже если хозяйки не было в комнате: там перед глазами сразу вставали ее чувствительное живое лицо, длинный нос, взлохмаченная головка и безошибочное понимание истины.
– Чем я могу помочь вам, мистер Монк? – Кристиан с удивлением разглядывал сыщика. – Я и в самом деле не представляю себе обстоятельств убийства, и то немногое, что я знаю, только позволило мне понять, почему полиция подозревает сэра Герберта. Однако поверить этому я не могу… Во всяком случае если газеты не лгут о том, в чем его обвиняют.
– В основном они пишут правду, – ответил Уильям. – Существуют письма Пруденс Бэрримор, адресованные ее сестре. Из них следует, что она была глубоко влюблена в сэра Герберта и что он дал ей основания предполагать, что разделяет ее чувства и предпримет нужные меры, чтобы сделать возможным их брак.
– Но это смешно, – с огорчением возразил врач, предлагая гостю кресло. – Что вообще мог он сделать для этого? У него превосходная жена и большое семейство… семеро детей, как мне кажется. Конечно, теоретически он мог бы оставить их, но на практике это погубило бы его репутацию, и это сэр Герберт, конечно же, понимал.