– Вика? Конечно! – Толстяк оглянулся. – Она сегодня с утра была здесь… Видимо, куда-то вышла, но ничего мне не сказала…
– Но с утра она точно была? – настойчиво переспросила Надежда. – И никуда не выходила?
– Никуда… По крайней мере, надолго… – Продавец пожал плечами. – Я ее почти все время видел… Когда ей нужно куда-то уйти, она обязательно отпрашивается… А почему это вас интересует? Вы ее родственница? – В его доброжелательном взгляде мелькнуло недоверие.
– В некотором роде, – отозвалась Надежда.
– Вы подождите, она должна вернуться. – Толстяк снова засиял профессиональной улыбкой.
За его спиной появилась Нина. Она делала Надежде Николаевне какие-то странные знаки.
Надежда шагнула навстречу своей новоиспеченной знакомой и зашипела, как помесь кобры с электрическим чайником:
– Ты зачем сюда пришла? Я ведь тебе велела ждать на улице! Ты спугнешь Вику…
– Никто ее не спугнет! – таким же громким шепотом отозвалась Нина. – Птичка упорхнула!
– Что значит – упорхнула?
– Я стояла в переулке, где мы с вами расстались. Вдруг Вика как ошпаренная выскочила из служебного выхода магазина и бросилась бегом по направлению к Московскому проспекту. Я побежала было следом, но на углу она махнула рукой, к ней подъехала машина, дверца распахнулась, Вика запрыгнула внутрь и была такова…
– Какая машина? – деловито осведомилась Надежда.
– Такая… самая обыкновенная машина… – растерянно ответила Нина, – бежевенькая…
– «Жигули», скорее всего… – констатировала Надежда. – Про номер я и не спрашиваю.
– Номера я, разумеется, не видела, – обиженно отозвалась Нина, – я же была сбоку…
– Не расстраивайся, – Надежда направилась к выходу из магазина, – кое-что мы все же разузнали…
– Вы не будете дожидаться Вику? – спросил ее напоследок толстый продавец. – Может быть, ей что-нибудь передать?
Под влиянием мгновенного озарения Надежда развернулась и стремительным шагом подошла к толстяку. Взяв его за пуговицу, она проникновенным тоном произнесла:
– Мне очень, очень нужно увидеть ее! Дело в том, что она – моя единственная и любимая племянница, и я приехала из… Мариуполя, чтобы взглянуть на нее последний раз…
Не выпуская пуговицу собеседника, чтобы он не смог улизнуть, Надежда свободной рукой выхватила из кармашка носовой платок и театральным жестом поднесла его к абсолютно сухим глазам. Впечатлительный продавец поддался на эту нехитрую провокацию: он попытался вырваться, понял, что это совершенно невозможно, удивленно захлопал глазами и задал тот самый вопрос, которого ждала Надежда:
– Почему – последний раз? Вы куда-нибудь уезжаете?
– О, не спрашивайте меня об этом! – драматически воскликнула Надежда. – Я не хочу расстраивать такого милого человека! Я не хочу взваливать на ваши хрупкие плечи груз своих несчастий! Я уезжаю, очень скоро уезжаю туда, откуда нет возврата…
При этом она закатывала глаза и размахивала носовым платком в точности так, как это делают актрисы в бесконечных латиноамериканских сериалах. Нина смотрела на нее в полном обалдении, и даже наглая рыжая продавщица прервала свой увлекательный телефонный разговор и в восторге наблюдала за неожиданным шоу.
Продавец нервно повел своими «хрупкими» плечами пятьдесят шестого размера и безнадежно проговорил:
– Ну зачем же вы так расстраиваетесь? Вы прекрасно выглядите и нисколько… то есть совершенно… то есть… – Он совершенно запутался в своих мыслях и растерянно замолчал.
– Внешность обманчива! – с новой силой возопила Надежда. – Не нужно меня утешать! Я уже все пережила… и передумала… Единственное, что мне еще осталось, – встретиться с любимой племянницей и сообщить ей свою последнюю волю…
– Подождите, – проблеял запуганный продавец, – она скоро должна прийти… Я не знаю, куда она вышла… Она всегда сообщает…
– Боюсь, я не смогу дождаться ее… Мне так мало осталось… Может быть, вы сможете мне помочь?
– Чем же? – Продавец сделал еще одну попытку освободиться, но Надежда стояла насмерть и не выпускала злополучную пуговицу.
– У вас ведь есть адреса всех сотрудников… Найдите адрес моей единственной и любимой племянницы!
– Да-да, конечно.
Толстяк наконец смог вырваться из плена и бросился к столику с телефоном.
– Сейчас, минутку… – бормотал он, перелистывая тоненькую тетрадку. – Вот, это здесь… Бармалеева улица, дом пять, квартира семнадцать… Но позвольте, – он поднял на Надежду удивленный взгляд, – она говорила, что живет у своей тети… Я ничего не понимаю!
– У человека может быть и не одна тетя! – с достоинством отозвалась Надежда Николаевна.
– Конечно… Но разве вы не знаете адрес своей родственницы? – Теперь толстяк смотрел на Надежду с неожиданно взыгравшей подозрительностью.
– Я – тетя от первого брака, – невозмутимо ответила Надежда, – а та тетя – от третьего…
В ее устах загадочное выражение «тетя от третьего брака» прозвучало пренебрежительно и осуждающе, как «человек третьего сорта».
Надежда Николаевна снова развернулась и величественно двинулась к выходу, бормоча про себя:
– Бармалеева улица, дом пять, квартира семнадцать…
Потрясенные ее визитом, сотрудники «Бахчисарайского фонтана» долго смотрели ей вслед.
– Интересно, в Мариуполе все такие? – проговорил наконец толстяк.
– Слушай, для чего тебе понадобилось так человека пугать? – спрашивала Нина на бегу. – Он же наверняка подумал, что ты ненормальная! И потом, как мы пойдем к Вике домой? Прямо, можно сказать, волку в пасть! И вообще, куда мы так несемся?
Надежда, внимая Нине, решила ответить на вопросы в обратном порядке. И для этой цели остановилась так внезапно, что Нина налетела на нее. Потирая ушибленное плечо, Надежда сказала:
– К метро! Мы несемся к станции метро «Фрунзенская», от нее прямая ветка до «Петроградской». А там до Бармалеевой улицы рукой подать, пешком пройдем. Дальше, мы же выяснили, что Вика с самого утра была на работе и никуда не отлучалась, значит, это не она убила Витю. Да я, честно говоря, так никогда и не думала.
– Но с Горностаевой-то она ругалась, ты сама говорила! – запальчиво возразила Нина.
– Слушай, давай уж примем за основную гипотезу, что убийца у нас всего один! – рассердилась Надежда. – То есть если Вика своего Витю не трогала, то, значит, и журналистку не она придушила. И Илью тоже не она. А то мы совсем запутаемся.
– Ну как знаешь, – обиделась Нина.
– Но поговорить с Викой очень даже надо, – не унималась Надежда, – возможно, она кое-что знает. А то получается, что мы в тупике. Получается, что убил Ирину ее бородатый хахаль, больше некому. А ему нет смысла этого делать. Но я так просто не отступлю.