Вот именно, Надежда совершенно ясно все поняла. Лена уехала к этой Ольге Сербиной. В противном случае она обязательно рассказала бы Надежде про номер телефона. А раз она этого не сделала, стало быть, решила сама все выяснить. Больше всего ее волнует вопрос, ограбил или не ограбил ее любовник свою престарелую тетку шесть лет назад. Но Надежде-то нет до этого никакого дела. Нехорошо, конечно, но она ни с теткой покойной не была знакома, ни Ракитина этого в глаза никогда не видела.
– Самое умное, что я могу сейчас сделать, – сказала Надежда сенбернару, выглядывающему из прихожей, – это поехать с тобой домой. Саша, наверное, уже волнуется, где это мы так долго пропадаем.
От того, что она произнесла это вслух, сразу же стало ясно, что делать этого ни в коем случае нельзя, потому что Лена явно в опасности. Об этом твердил Надежде ее внутренний голос, которого она привыкла слушаться, хотя был он натурой увлекающейся и частенько толкал Надежду Николаевну на разные авантюры.
Она придвинула к себе телефон и набрала номер, указанный на бумажке. Телефон не отвечал. То есть там никто не брал трубку. Почему-то именно этот факт повлиял на Надежду. То есть вместо того, чтобы махнуть рукой и ехать наконец домой, она включила компьютер и мигом нашла файл с базой данных. Ольга Теодоровна Сербина, улица Седьмая Советская, дом двенадцать, квартира шесть.
Надежда не думала, что она скажет хозяйке квартиры, когда приедет на Седьмую Советскую и не застанет там Лену. Возможно, она не застанет там и Ольгу Сербину, тогда вопрос разрешится сам собой.
И уже совершенно бездумно, не отдавая себе отчета, для чего ей это нужно, Надежда Николаевна скачала из базы данных адрес и телефон Сергея Сергеевича Ракитина и, заметив, что адрес этот совсем не тот, что у Ольги Сербиной, удовлетворенно улыбнулась.
На улице вплотную встал вопрос, что делать с Арчи. Нечего было и думать тащить огромного сенбернара через весь город на общественном транспорте. Однако и обычный частный извозчик не подойдет, Арчи не влезет на заднее сиденье. Едучи сюда, им очень удачно удалось втиснуться в трамвай. Но тогда еще не было часа пик.
Надежда рассеянно оглядывала едущие в нужном направлении машины, и на глаза ей попался симпатичный пикапчик. Она подняла руку, водитель затормозил с недоумением на лице.
– Вещи, что ли, какие везти? Шкаф?
– Нет, вот его, – Надежда показала на Арчи, а тот приветливо вильнул хвостом и даже чуть ли не шаркнул лапой.
– Запачкает мне там все, – нахмурился водитель.
– Уж не грязнее шкафа он будет! – обиделась Надежда.
– И то верно! – согласился водитель и распахнул заднюю дверь. – Залезай, псина!
Арчи не заставил себя упрашивать.
Двор дома номер двенадцать по Седьмой Советской улице был самый обычный двор-колодец, каких множество в городе. На нужной парадной был кодовый замок, но сейчас дверь отчего-то болталась туда-сюда. Лифта не было, да Арчи туда бы и не влез.
Сенбернар явно не хотел подниматься по лестнице.
Он упирался, опускал тяжелую лобастую голову, тянул Надежду в сторону, делая вид, что его очень заинтересовал какой-то запах…
Надежда очень строго прикрикнула на Арчи, он устыдился и поплелся вверх, изображая чрезвычайное утомление и показывая, что каждый шаг дается ему с невероятным трудом.
До четвертого этажа они поднимались едва ли не полчаса. Перед дверью с номером шесть Арчи остановился и зарычал, шерсть у него на загривке поднялась дыбом.
– Ну, что с тобой? – уверенным тоном произнесла Надежда, хотя и сама чувствовала сильное беспокойство. – Ты такой большой, сильный пес, тебе просто стыдно бояться!
Сенбернар посмотрел на нее удивленно и обиженно. Его взгляд словно говорил: «Кто тут, интересно, боится? Я, во-первых, просто очень сержусь и, во-вторых, предупреждаю тебя об опасности! А относительно страха ты все выдумываешь!»
Надежда огляделась.
Вокруг не было ни души, никто не выглядывал из-за соседних двери, никто не спрашивал ее, что она делает возле двери чужой квартиры – в общем, не было никакого повода, чтобы развернуться и уйти отсюда.
Нажимать на кнопку звонка отчего-то не хотелось.
Надежда стояла в растерянности, ни на что не решаясь, но вдруг Арчи тяжелой лобастой головой надавил на дверь квартиры – и дверь послушно, беззвучно распахнулась.
Сенбернар вошел в прихожую, и Надежде ничего не оставалось, как последовать за ним, хотя на душе ее было очень неуютно.
Она оглядела просторную, хорошо отделанную прихожую, в которую выходили три двери. Здесь было как-то затхло, пыльно и тихо особенной, безжизненной тишиной.
Надежда задумалась, которую из дверей выбрать, но Арчи быстро решил все за нее и решительно подошел к правой двери. Он ухватил зубами бронзовую ручку, потянул ее вниз, и дверь открылась.
Они оказались на кухне.
Кухня была очень хорошая.
Надежда, как домашняя хозяйка с большим стажем, не могла не оценить то, как красиво и удобно все было здесь устроено, и невольно залюбовалась замечательным бледно-сиреневым кафелем.
Но Арчи, глухо заворчав, напомнил ей, зачем они сюда пришли, а в следующее мгновение Надежда услышала в дальнем конце кухни едва слышный мучительный стон.
Она торопливо обошла большой обеденный стол из светлого дерева и застыла на месте, как жертва неожиданного высоковольтного разряда, при виде представшей перед ней картины.
Она увидела двух женщин.
Одна из них лежала на полу, не подавая никаких признаков жизни. Темные волосы были пропитаны кровью, и кровавая лужа растеклась по кафелю вокруг ее головы. Женщина была стопроцентно мертва.
Вторая женщина полулежала рядом, прислонившись к стене, и едва слышно стонала. В правой руке у нее был молоток для отбивания мяса. Молоток был весь в крови, к нему пристала прядь темных волос – в общем, не было никаких сомнений, что именно он послужил орудием убийства. И картина убийства казалась совершенно ясной и не вызывала никаких сомнений.
И только в следующий момент Надежда Николаевна поняла, что женщина с молотком в руке – это Лена.
Лена снова застонала и приоткрыла глаза.
Увидев Надежду, она попыталась что-то сказать, но губы только бессильно пошевелились, издав еще один слабый стон.
«Она в шоке! – мелькнуло в голове у Надежды. – Еще бы, после того, что она натворила! Или они подрались, и ей тоже досталось?»
В сердце Надежды Николаевны ужом вполз ужас. Вот теперь она действительно влипла. Оказаться замешанной в убийстве! Какой позор! И ведь чувствовала же она, что с этой Леной что-то неладно! Эта ее навязчивая идея насчет встречи с бывшей женой своего любовника… Отчего она так жаждала этой встречи? За что она ее так ненавидит? То есть ненавидела, поправилась Надежда, теперь ненависть, надо думать, угасла, поскольку покойников ненавидеть глупо.