Окружающие многозначительно переглянулись.
– Это благодаря вашему бывшему ученику, – мягко улыбнулась Аркчи, оглянувшись на Алексея Михайловича. – И, пожалуйста, называйте меня впредь просто по имени: до почетного женского звания «мадам» я еще не доросла. – Индианки были явно озадачены дерзостью соплеменницы. – И все-таки, Павел Кузьмич, вы так и не ответили на мой вопрос, – настойчиво продолжала она добиваться ответа.
– Уважаемая Аркчи, разве вы не видите, что эта шкурка продырявлена аж в трех местах? – вновь притворно удивился купец.
– Простите, но у вас, видимо, плохо со зрением, уважаемый Павел Кузьмич, – в тон ему ответила Аркчи, – если вы не можете отличить дырочек, оставленных дробью, от пулевых отверстий. Взгляните еще раз: три эти малюсенькие дырочки совершенно не видны со стороны меха и, значит, никоим образом не снижают его качества!
Павел Кузьмич «послушно» взял шкурку, несколько раз сильно подул на мех в месте обнаруженных им дырочек, затем деловито разгладил его и «обескураженно» вздохнул.
– Что ж, вынужден согласиться с вами, Аркчи. – И он положил шкурку в кучку меха первого сорта.
Индейцы возликовали, ибо отнесение шкурки ко второму сорту снижало ее стоимость не в два, а сразу в несколько раз.
Торги продолжились, но теперь последнее слово оставалось уже не за приближенным индейцем вождя, а за Аркчи. И благодаря ей ворох мехов первого сорта неумолимо увеличивался в размерах.
Да, это была убедительная и неопровержимая победа Аркчи. Стало быть, не зря Воронцов потратил накануне торгов массу времени на обучение своей скво специфическим торговым терминам и подсказал, когда и как именно нужно оспаривать решения опытного русского купца.
Томагучи, буквально сияя от столь успешного проведения торгов, крепко обнял Повелителя Духов. Теперь Воронцов мог быть спокоен за будущее жены и сына.
Отныне все индейцы племени тлинкитов при встрече с Аркчи стали почтительно приветствовать ее. Более того, весть о грамотности и удачливости молодой индианки быстро распространилась по всему побережью, и вожди соседних племен, говорящих на языке на-дене, выразили готовность приглашать Аркчи в качестве переводчика и на свои торги.
Уже на подходе к Новоархангельску Алексей Михайлович был поражен изменениями, произошедшими в его облике. Так, в центре города высились наполовину возведенные каменные стены кафедрального собора, названного именем св. архангела Михаила, а особое внимание привлекало двухэтажное, тоже каменное здание, в котором, видимо, одновременно размещались теперь администрация правления Русской Америки и контора Российско-американской компании. Из правого угла гавани топорщились ребра шпангоутов строящегося на верфи корабля.
Во всем чувствовалась твердая рука и железная воля главного правителя Русской Америки.
* * *
– И все-таки, Александр Андреевич, в вашем старом бревенчатом кабинете я чувствовал себя несколько уютнее.
– Возможно, вы и правы, Алексей Михайлович, но зато минувшей зимой отопительная система нового здания отлично выдержала испытание морозами. К тому же для меня, как для правителя Русской Америки, представительский вид нового здания в административном центре города имеет очень большое значение. Ведь мы, можно сказать, живем у черта на куличках, поэтому здесь даже самый незначительный пустяк должен подчеркивать и подтверждать могущество Российско-американской компании.
– С этим трудно не согласиться, – кивнул Воронцов.
– А вот меня, кстати, – шутливо погрозил пальцем гостю Баранов, – крайне встревожило ваше участие в стычке с индейцами, уважаемый Алексей Михайлович! Я почему-то сразу вспомнил о трагической участи, постигшей Магеллана на только что открытых им Филиппинских островах и Кука на Гавайских, или, как он назвал их, Сандвичевых островах…
– О, мне кажется, Александр Андреевич, вы придаете слишком большое значение моей скромной персоне, позволяя себе сравнивать меня с известными всему миру исследователями и тем более с человеком, совершившим первое в истории мира кругосветное плавание.
– Напрасно иронизируете, Алексей Михайлович. Вы ведь не просто мой соотечественник, а еще и представитель русской аристократии, за жизнь которого я волей-неволей несу ответственность, раз уж вы находитесь на подвластной мне территории.
– Вы и тут не совсем точны, Александр Андреевич, – обезоруживающе улыбнулся граф. – Ибо территория, на которой проживает род Яндоги, не относится к владениям Русской Америки и, следовательно, лежит вне вашей юрисдикции.
– Это смотря с какой стороны взглянуть на ситуацию. Поскольку основное племя тлинкитов обитает на территории Русской Америки, значит, и все роды и ответвления этого племени подотчетны именно мне, ее главному правителю. Но дело не только в этом. Не слишком ли опрометчиво вы, милейший Алексей Михайлович, поступили, ввязавшись в межплеменную борьбу индейцев, да еще и втянув в нее граждан Северо-Американских Штатов?
Воронцов в очередной раз мысленно подивился способности Баранова видеть любые события в совершенно ином свете, нежели другие люди. Однако осмелился возразить:
– А как же, уважаемый Александр Андреевич, я должен был, по-вашему, поступить, когда индейцы, гостеприимством и уважением которых я пользовался, обратились ко мне, оказавшись меж двух огней, за помощью? Смею полагать, что в тех условиях я принял единственно верное решение. Что же касается американских путешественников, то они решили помочь мне исключительно на добровольной основе. Только и всего.
Баранов вздохнул. Граф оказался не только не робкого десятка человеком, но еще и приверженцем общечеловеческих ценностей, а людей подобного рода он уважал. Однако не преминул предъявить гостю еще один упрек:
– А что вы скажете, Алексей Михайлович, по поводу некоторого снижения прибыли от торговли с тлинкитами, произошедшего, по данным конторы Компании, не без вашего посредничества?
– Тут вы совершенно правы, Александр Андреевич. Просто, довольно много времени проведя среди тлинкитов, я воочию убедился в стремлении индейцев увеличивать добычу пушного зверя любыми способами. Ибо рождаемость у тлинкитов растет, численность племени из года в год увеличивается, и допустить снижения качества жизни и условий существования им никак нельзя. Собственно, именно с этой целью около четверти века тому назад род Яндоги и переселился за Скалистые горы – в места, богатые пушным зверем. Однако интенсивность добычи меха неизбежно приведет к тому, что естественное воспроизводство животных замедлится, и объем получаемой Компанией у индейцев пушнины рано или поздно все равно резко снизится. – Главный правитель Русской Америки озадаченно приподнял бровь. – Я знаю, что вы, Александр Андреевич, провели колоссальную работу по урегулированию добычи котиков на Командорских островах и морских бобров в водоемах, примыкающих к Русской Америке. За это вам честь и хвала, ибо в противном случае данные виды животных были бы полностью истреблены, как известные вам морские коровы [34] . – Баранов согласно кивнул. – Поэтому, на мой взгляд, пришло время принять меры и по защите лесного пушного зверя. Существующая же в настоящее время торговая политика Российско-американской компании, направленная на извлечение максимальной сиюминутной выгоды с дешевой покупки мехов у индейцев, недальновидна и в ближайшие десятилетия неизбежно приведет к банкротству Компании. Или скажете, что я не прав, Александр Андреевич?