– Завтра же исследовать дно залива, – жестко проговорил Гордецкий. – Если парень там, обследуйте его тело. Если нет – ищите среди живых. Дар оборотня передается по наследству, а значит, кто-то из его родителей тоже может превращаться в зверя. В ваших интересах вернуть мальчишку в корпорацию и продолжить исследования. Или его, или кого-то из членов его семьи. В противном случае… Директорат «Экстрополиса» будет искать виновных в том, что произошло. Я отдам вас людям барона Ашера, и уж они-то не посмотрят на то, что вы – светила науки!
Доктор Греков закашлялся. Клебин невольно содрогнулся. Он хорошо представлял, на что способны Фредерик Ашер и его коллеги по директорату. Да и управляющий «Экстрополиса» никогда не бросал слов на ветер.
– А теперь убирайтесь отсюда! – жестко приказал Гордецкий, отворачиваясь к окну. – И займитесь делом. У меня назначена встреча. Я присоединюсь к вам, как только отделаюсь от этого субъекта.
Ученые, послушно кивнув, вышли из кабинета. Гордецкий глянул на наручные часы, – до прихода посетителя оставались считаные минуты. Управляющий корпорации не был знаком с ним лично. Человек позвонил ему вскоре после взрыва на нижнем ярусе и попросил о срочной аудиенции. Гордецкий хотел было отказаться от разговора, но незнакомец пообещал сообщить нечто важное.
– Это в ваших интересах, – заявил он.
Гордецкий скривился. Как будто мало ему сегодня важных сообщений!
В назначенное время дверь кабинета управляющего беззвучно открылась, и на пороге выросла высокая, несколько бесформенная фигура в длинном мятом плаще. Голову незнакомца покрывала такая же мятая широкополая шляпа непонятного цвета. Полумрак, царящий в приемной, не давал разглядеть лица пришельца.
– Господин Гордецкий? – надтреснуто заклокотал голос.
– Он самый, – прищурился Гордецкий. – Кто вы такой?
– Я хочу рассказать вам о взрыве в лаборатории… Поведать о подробностях случившегося.
– Наши специалисты уже разбираются с этим досадным несчастным случаем!
– Но кое-чего они не знают. А значит, и вам об этом неизвестно.
– Проходите, – пригласил незнакомца Гордецкий. – Признаться, вам удалось меня заинтриговать. Так что же вы хотите рассказать мне такого, чего я до сих пор не знаю?
Посетитель, покачнувшись, шагнул в кабинет и снял шляпу. Увидев его лицо, Гордецкий едва сдержался, чтобы не завопить от ужаса.
Отфыркиваясь и отплевываясь, Никита с трудом выбрался на скользкий пологий берег и обессиленно опустился на траву. Вся его одежда была перепачкана тиной, водорослями и еще чем-то неприятным. В кроссовках хлюпала вода.
Свалившись с крана, он долго плыл под водой, стараясь убраться как можно дальше от преследователей. Так долго, насколько хватило запаса воздуха в легких. А затем все время, пока вертолет кружил над заливом, освещая окрестности мощным прожектором, он ждал, сидя по шею в воде в зарослях тростника на мелководье.
Никита замерз так, что зуб на зуб не попадал, а они все летали и летали над водой – исключительное свинство с их стороны. Занимательная вышла экскурсия, ничего не скажешь!
Легостаев медленно сел, и у него тут же закружилась голова. Странно, ведь он только что чувствовал себя отлично. Даже когда скакал по крышам «Экстрополиса». Он попытался встать на ноги – стало еще хуже. Никита постоял некоторое время, уперев руки в колени, затем попробовал выпрямиться.
И тут его стошнило. Потом еще раз. А потом он взглянул на свою футболку и увидел, что она стала еще грязнее, чем была до этого.
Но вроде полегчало.
Никита стащил с себя грязную одежду, снова вошел в воду и, как мог, прополоскал вещи. Затем отжал и вновь надел. Ощущение было омерзительное. Холодно, сыро. К горлу вновь подкатывала тошнота, все тело болело, как после тяжелой работы. Мало того, голова кружилась все сильнее, мышцы то сводило судорогой, то отпускало. А еще что-то неладное творилось со зрением: все как будто расплывалось перед глазами, а затем снова обретало четкие очертания.
– Что за гадость они мне вкололи? – сам себя спросил Никита.
И что там с Еленой Владимировной? И с профессором Винником? Но время было уже позднее, и эти вопросы он решил оставить на завтра. Сейчас следовало подумать, как попасть домой.
«Родители меня убьют», – подумал Никита.
Но ему повезло – пешком добравшись до пригорода, он успел вскочить в последний автобус, который шел в его район. Кондукторша, пожилая полная женщина с добрым лицом, молча покосилась на его мокрую одежду, но ничего не сказала. И Никита был благодарен ей за это. Сейчас он находился не в том состоянии, чтобы отвечать на чьи-либо расспросы. Он выгреб из кармана всю мелочь, – горсть мокрых монеток, – и с горем пополам набрал нужную сумму на оплату проезда.
– Убери свои деньги, – мягко сказала ему кондукторша. – Тебе, похоже, и так сегодня досталось. Так что довезем тебя бесплатно. Как последнего пассажира.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Никита.
Полтора часа спустя он стоял перед дверьми своей квартиры. Никита тихонько отпер дверь и на цыпочках прокрался в прихожую, стараясь даже не дышать, чтобы никого не разбудить. Но его старания оказались напрасными. Мама не спала; все это время она ждала его, сидя на кухне.
– Никита! – истошно закричала Ирина Юрьевна, увидев его в коридоре. – Сынок!
Она бросилась к нему, крепко прижала к себе. И тут же отпрянула.
– Господи, почему ты такой мокрый?! А запах!
Никита стрельнул глазами вокруг. Отца не видно. Наверное, задержался на работе. И слава богу! Никита начал лихорадочно соображать, что сказать. Вообще-то об объяснении следовало позаботиться заранее, но мысль об этом пришла только сейчас.
К счастью, мама не стала дожидаться ответа.
– Мальчик мой! – причитала Ирина Юрьевна. – С тобой все в порядке?! Ты ужасно выглядишь! В корпорации случился взрыв и пожар! А я все больницы объездила! Ваша учительница лежит в травматологическом отделении! А ты-то как?!
Ее громкий голос неприятно резал слух.
– Со мной все нормально, мам, – морщась, проговорил Никита.
– Ты в этом уверен?!
– Уверен.
Ирина Юрьевна тут же переменилась в лице.
– Так, может, ты тогда объяснишь, – резко проговорила она, – где ты шлялся все это время?! Я тут места себе не нахожу! А он…
Говорить правду явно не стоило. По крайней мере, пока. А вранье Никите удавалось плохо.
– Я был… – запинаясь, начал он, – в медпункте «Экстрополиса». Они хотели убедиться, что со мной все в порядке.
Ну вот. Почти правда.
– А почему ты мокрый?
– Так дождь на улице…