– Потому что мы здесь не одни! – вдруг воскликнула она. – Я чувствую это! Я ощущаю чье-то присутствие!
– О чем вы? – испугался Ашер.
– Здесь, совсем рядом! – крикнула Иоланда.
Женщина вскинула голову и уставилась прямо в лицо Никиты, нависшего над машиной.
Ее прекрасные черты исказились от ярости.
– Нас подслушивают!
Никита похолодел. Но времени на раздумья не оставалось. Он спрыгнул с ветки на крышу машины, соскочил на землю и бросился бежать.
– Андреас! Останови его! – крикнула женщина.
Водитель тут же выскочил из машины. Он казался высоким и стройным, но его движения были какими-то резкими и неуклюжими, словно все мышцы свело судорогой. Никита мельком успел увидеть его лицо, – кошмарную, испещренную уродливыми шрамами физиономию, больше напоминающую маску, – и тут же нырнул в ближайшие заросли.
Водитель выхватил из-под мятого плаща короткоствольный пулемет и дал очередь по кустам, в которых скрылся Никита. Парень так и припал к земле, срезанные выстрелами ветки и листья посыпались ему на голову.
– Прекрати немедленно, идиот! – выдохнула Иоланда. – Сейчас сюда полгорода сбежится! Садись за руль, мы уезжаем отсюда!
– А мальчишка? – спросил странным надтреснутым голосом Андреас.
– Черт с ним! Не думаю, что он понял хоть слово из того, что я говорила!
Водитель вернулся к машине, и вскоре черный автомобиль Иоланды скрылся за деревьями.
Никита выждал еще немного, затем осторожно выбрался из кустов и… нос к носу столкнулся с Артемом.
– Кто тут стрелял? – взволнованно спросил тот.
Он поправил на носу заляпанные грязью очки и посмотрел на Никиту. Затем коротко ойкнул, закатил глаза и ничком упал на траву.
Никита ощупал свое лицо. Клыки, остроконечные уши, заросшее волосами лицо. Он и сам не заметил, когда превратился.
– Черт. Черт, черт, черт! – тихо проговорил Никита. – Надо быть осторожнее.
Кусты на другом краю поляны закачались, оттуда послышались встревоженные голоса. Никита быстро бросился в заросли боярышника и затих. Ему требовалось время, чтобы вернуться в нормальное состояние.
Тем временем Артем пришел в себя и медленно сел, ошарашенно озираясь по сторонам. К нему подошли Ирина Клепцова, Вероника Леонова и Сева – взъерошенные, грязные и порядком измотанные.
– Вы ничего не видели? – слабым голосом спросил Артем.
– Много всего! – бодро ответила Вероника. – Наш физрук встречается с какой-то привлекательной женщиной, а Игорь Лужецкий гуляет с Тамаркой Худяковой, хотя официально он – парень Олеси Костылевой! Если Олеська узнает – обоих пришибет!
– Я имею в виду оборотня, – сказал Артем.
– Ах, ты об этом?! – Вероника поморщилась. – Нет. Ничего такого не замечали!
– Ты его видел?! – горячо воскликнула Ирина, вытаскивая из волос сухие листья. – Сфотографировать успел?!
– Я не знаю, что я видел… Может, мне все это показалось… И ничего я не успел…
– Доходяга! – презрительно бросила Ирина.
– А где Легостаев? – спросила, оглядываясь, Вероника.
– Я здесь, – сказал Никита, выходя из кустов. – Отходил ненадолго.
– Нашел что-нибудь? – спросил Сева.
– Нет, ничего. Неудачный поход у нас получился.
– Еще не все потеряно, – сказала Ирина. – Отдохнем немного и дальше пойдем.
– Мы и так уже весь парк вдоль и поперек исходили, – сказал Сева. – Вон уже частные коттеджи видны.
Действительно, чуть дальше сквозь кроны деревьев виднелись крыши небольших особняков, стоявших по ту сторону парка.
– Ничего не знаю! – отрезала Ирина. – Сейчас перекусим и продолжим поиски.
– Перекусим? – удивился Никита. – Чем?
Клепцова развернула свой шуршащий пакет. Оказалось, что он доверху набит бутербродами.
– Налетай! – скомандовала она.
Пришлось устроить небольшой привал.
– Иринка, ты просто золото! – сказала Вероника, жуя бутерброд с колбасой. – Я так проголодалась!
– Да, это была хорошая идея, – согласился Артем.
– Я всегда забочусь о провианте, – сказала Клепцова.
– Я тут подумала, – произнесла с набитым ртом Вероника. – Мы столько лет учимся в одном классе, а никогда толком не общались. Единственное, что я о тебе знаю, так это что в детстве у тебя кличка была Винни-Пух.
– Будешь тут Винни-Пухом, когда вокруг одни свиньи! – сказала Ирина.
Сева захохотал и подавился. Вероника хлопнула его по спине.
Артем дожевал свой бутерброд и тяжело вздохнул.
– Все, спасибо, – сказал он. – Не могу больше!
– Как это не могу?! – возмутилась Ирина. – Тут еще полпакета осталось. Не нести же мне его домой! Давись, а ешь!
И в этот момент со стороны частных особняков донесся истошный женский крик, переходящий в визг. Ребята испуганно переглянулись, затем вскочили на ноги и побежали туда, откуда донесся этот ужасный звук.
Валентина Ланская, мачеха Алины, наконец-то вернулась домой после двухдневного отсутствия. Новый поклонник, молодой владелец текстильной фабрики, подвез Валентину на шикарной машине к особняку и нежно поцеловал на прощанье.
– Я позвоню тебе завтра, – пообещал он. – Моя королева!
– Буду ждать! – Она обожала, когда он называл ее королевой. – Мой пупсик!
«Пупсик», весивший, должно быть, килограмм сто пятьдесят, расплылся в счастливой улыбке и вдавил педаль газа в пол.
Валентина кокетливо взбила прическу и помахала ему рукой на прощанье. Затем отворила калитку и сразу же обратила внимание на садовую дорожку. Светлые мраморные плитки покрывала какая-то липкая коричневая дрянь. Такие же пятна «украшали» ступени крыльца и пол в прихожей – входная дверь была распахнута настежь.
– Алина! – раздраженно крикнула мачеха. – Какого дьявола ты тут делала?!
Ей никто не ответил.
– Стоит только отлучиться на… пару дней!
Закипая от злости, Валентина вошла в дом и оторопела.
Повсюду царил страшный беспорядок. Мебель перевернута, картины сорваны со стен, ковры сбиты и скомканы. И везде висела густая паутина. Толстые нити опутывали все, на что ни падал взгляд. Белесые сети свисали с потолка и тянулись по полу.
– Мерзавка! Опять притащила домой этих тварей! Ну попадись мне только! – в бешенстве крикнула Валентина и поспешила в свою комнату.
Но и там творилось что-то невообразимое. Дверцы платяных шкафов были открыты, на полу валялись пустые ящики. Одежда – ее эксклюзивная коллекция от знаменитых кутюрье, которая обошлась ей в целое состояние! – была разбросана по комнате и заляпана той же липкой гадостью.