– Я себя выдал. – Риан усмехнулся. – По мнению императора, следовало позволить принести паломников в жертву и отследить линии силы. И в данной ситуации он прав.
Вот тут я была не согласна:
– Но как же живые люди?
Скептическая усмешка и слова, в которые сам магистр ничуть не верил:
– Они не граждане империи, так что их благополучие не относится к задачам лорда Темной империи.
Официальная политика действительно такова, что ценятся только жизни граждан.
– И все же… – Я решительно нагнулась, расстегнула сапожки и устроилась на кресле с ногами. – Если бы вы, магистр, позволили случиться жертвоприношению, кто-то, весьма против империи настроенный, получил бы прилив магической энергии. Это первое. И второе – вы не позволили пробудиться магам, которые явно относятся к врагам Темной империи.
Риан с самого начала этой речи смотрел на меня и улыбался.
– Но я права. – Я не сомневалась в этом ни одного мгновения. – Используя простейшую метафору, можно сказать, что лучше уничтожить клинок до того, как его бросят, чем увидеть труп, в чью грудь клинок вошел по рукоять.
– Жаль, не взял тебя на аудиенцию, – все так же улыбаясь, произнес лорд-директор.
Пришлось признаться:
– Там бы я стояла молча.
– Я понял, – внимательный взгляд мерцающих глаз. – Так что у нас с предположениями?
Потянувшись, отобрала у него несколько чистых листов, ручку лорд-директор протянул сам, и я начала, записывая, проговаривать:
– Первое – в деле с убийствами девушек и покушением на вас была замешана темная эльфийка, так?
– Мм-м, да.
– И вот странность: гнома-кожевника Рутта, у которого хранилась пластина с описанием ритуала и который был, вероятно, причастен к краже артефактов из императорской сокровищницы, убили очень интересным оружием – соргом.
– Ритуальный клинок дроу, – задумчиво проговорил Риан.
– Именно, – подтвердила я. – Таким образом, мы можем предположить, что в заговоре участвует кто-либо из представителей темных эльфов. Здесь связка: артефакт – темные эльфы. Идем далее – нападение Заклинателей на станцию в Загребе, и всё в попытке украсть артефакт. То есть здесь связь артефакт – скаэны.
– Дальше? – Риан снова смотрел на меня с улыбкой, но было в ней что-то… восторженное.
– Нет, стоп. – Я призадумалась. – Первый артефакт, подаренный Арсио Нкером…
– Они были наняты драконом. – Магистр чуть нахмурился. – Связка дракон – артефакт.
– Далее морская ведьма, – напомнила я, – а также проклятийник – человек. Но за всеми ними…
– Умная гениальная сволочь, – Риан кивнул, – с тягой к весьма простым решениям.
– Что несвойственно темным лордам.
Мы замолчали, глядя друг на друга.
– И у меня такое ощущение, что это женщина, – вдруг сказала я.
– Почему? – Риан наклонил голову к левому плечу.
– Не знаю…
– Знаешь, – в проницательности лорду Тьеру отказать было нельзя, – но не хочешь говорить, да?
Наверное, он был прав, впрочем:
– Возможно, я покажусь вам глупой, но… Что известно о супруге мага Селиуса?
Риан чуть прищурил глаза, видимо, вспоминая, о ком я, и ответил:
– Узнáю. – А после все же спросил: – Но почему столь неожиданное предположение?
Я рассказала:
– Счастливчик… то есть лорд Наавир…
– Я понял, ты о драконе блохастом. – Риан улыбнулся.
– Да. – Я тоже с трудом сдержала улыбку. – Так вот, увидев мага Селиуса, Счастливчик сообщил, что это Селиус, глава ордена Темного Огня, который, когда их схватили, убил свою жену. Сжег сам на глазах Черных всадников. Так вот, а она была морской ведьмой.
Лорд-директор пристально смотрел на меня, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Через некоторое время произнес:
– Если это была она.
– В смысле? – не поняла я.
– Артефакт метаморфов, тот самый, что ты стянула с руки кронпринцессы, когда-то принадлежал главе ордена Темного Огня… – Пауза и задумчивое: – Ну, вот и первая зацепка.
Я улыбнулась и уже хотела развить тему, как Риан задал неожиданный вопрос:
– Почему ты не рассказала об Эллохаре?!
Взглянув на лорда Риана Тьера в черной тунике с золотым поясом, так сильно подчеркивающей ту тьму, что сейчас клубилась в его глазах, я вздрогнула и промолчала.
– Просто ответь, – произнес лорд-директор. – Ты только что свободно говорила со мной, почему сейчас молчишь?
– Я не хочу разрушать вашу дружбу, – чуть слышно ответила я.
– Дэя, ты непоследовательна, – насмешливо-ироничный тон, – разрушить всю мою жизнь своим отказом ты не боишься, а повредить столь эфемерному понятию, как «дружба», опасаешься. Где логика, родная?
Я подтянула колени к подбородку, обняла руками и… не могла заставить себя взглянуть на магистра. Как и дать ответ, которого у меня не было.
– Дэя, – протянул Риан, – я могу снова побыть твоим экзаменатором, хочешь? – Пауза и коварное: – И тогда мы выясним, почему юная адептка в последнюю зимнюю ночь, четко и уверенно проговаривая каждое слово, сказала: «Я не хочу так жить». Дэя, я дословно повторил, ничего не напутал?
Чувствую, как глаза жгут слезы, и понимаю, что сдержаться уже не смогу…
– Знаешь, почему я поверил? – продолжил Риан. – Потому что всегда это знал.
Я вскинула голову и недоверчиво посмотрела на него сквозь слезы. Но магистр не лгал и в ответ на мой взгляд лишь с грустью усмехнулся.
– Мы верим лишь в то, с чем где-то в глубине души полностью согласны, любимая. – Улыбка становится почти печальной. – В глубине души я тоже не хочу так жить. Хочу свободы, причем свободы от государственных обязательств в первую очередь. И потому твое стремление к свободе мне понятно, но… – Пауза, в течение которой лорд-директор пристально смотрел на меня, затем продолжил: – Но это та свобода, цену за которую я не готов платить и не буду готов никогда – слишком отчетливо понимаю, что от меня зависит благосостояние моей империи и моих близких. И я искренне надеялся, что ты никогда не захочешь свободы от меня, потому что любишь… Ошибся. Желая получить свободу, ты усомнилась даже в собственных чувствах.
Резко выдохнув, Риан продолжил зло и раздраженно:
– Я сделал все, чтобы привязать тебя к себе. Абсолютно все. Где-то играя на твоих чувствах, где-то потворствуя твоей гордости. Я был готов на многое, лишь бы ты была рядом. И мне казалось, что я победил, но… Но каждый раз, едва я показывал тебе свою истинную сущность, ты замыкалась. Я очень страшный, Дэя?