Сняв парик и смыв макияж, я снова села в машину и поехала отыскивать секретную лабораторию Жени. Судя по адресу, располагалась она где-то на выселках, в зоне скорее более промышленной, нежели жилой.
Проехав через весь город и немного поплутав среди незнакомых мне дореволюционных построек, я подъехала наконец к обшарпанному двухэтажному зданию, по виду тоже весьма похожему на морг или что-то в этом роде.
Доисторическая развалюха меньше всего наводила на мысль о принадлежности иностранным или отечественным спецслужбам, однако первым, на что я наткнулась при входе, была будка охранника и вполне современного вида турникет с загорающимися красными и зелеными стрелочками.
Когда я вошла, горела, разумеется, красная.
– Добрый день! – лучезарно улыбнулась я. – Могу я видеть Евгения Балабина?
– Паспорт, – лаконично ответил немаленький мужчина в какой-то загадочного вида униформе.
Пришлось подчиниться.
Списав мои данные, охранник нажал на кнопку, и загорелась зеленая стрелочка.
– Второй этаж, пятнадцатая комната, – звучало мне вслед, пока я проскальзывала сквозь вертушку.
Первая мысль, которая возникла бы, наверное, у всякого, впервые оказавшегося в пятнадцатой комнате, это мысль о ремонте. Я не стала исключением. Окидывая взглядом облупленные потолки и окрашенные, по-видимому, очень давно чем-то неопределенным стены, я думала, что микробиология в нашей стране – что-то вроде падчерицы у злой мачехи. Хотя, казалось бы, перспективная наука…
– Таня! Привет! Рад тебя видеть.
Из-за стола, заваленного папками и кипами бумаг, навстречу мне поднялся Женя, и сразу стало ясно, что неизменным остался не только голос. Те же кудри, те же веснушки, те же очки… То же лицо, которое я видела каждый день в школе, и потом, на выпускном вечере, и потом, через несколько лет, на встрече выпускников. Время не имело над ним власти.
«Красоту, ее ничем не испортишь», – немного некстати вспомнила я фразу из какого-то фильма.
Впрочем, иронизировать было некогда.
– Здравствуй, Женя. Рада, что наконец нашла тебя. Ты засекречен, как американский шпион.
– Я?!
– Ну да. Твоих координат нет ни у кого из класса. Впрочем, теперь они есть у меня, это главное. Вот тебе подарочек, смыв, он же лаваж. Проанализируй, пожалуйста. Знаешь, так… тщательно. Так, как ты умеешь. От этого очень многое зависит. Взято сегодня утром, надеюсь, еще не прокисло. Мне говорили, что это нельзя долго хранить.
– Правильно говорили.
– Так вот, Женечка, сделай, пожалуйста. Я в долгу не останусь.
– Да ладно, чего уж…
Да, время действительно было невластно над ним. Великолепный Женя даже не разучился краснеть.
– Ничего. Всякий труд должен вознаграждаться. Когда мне позвонить? Или лучше подъехать?
– А тебе нужно официальное заключение?
Вопрос оказался неожиданным. Действительно, нужно ли мне заключение? Сама я, зная Женю, разумеется, поверю ему на слово, но вот клиент… И потом, для чего Тамара затеяла все это? Чтобы погрозить кому-то пальцем? Наверное, нет. Наверное, если выяснится, что в смерти ее мужа действительно кто-то виновен, она захочет иметь реальные улики и доказательства, чтобы можно было официально возбудить уголовное дело.
– Да, Женя, заключение не помешает.
– Тогда подъезжай где-то после трех.
– О'кей.
Позаботившись о решении главной проблемы, я занялась второстепенными.
Сидя в парикмахерском кресле и следя, как умелые Светкины руки постепенно превращают мое отражение в отражение роскошной шатенки, я обдумывала стратегию предстоящих действий.
Моего посещения с нетерпением ожидали три салона: антикварный магазин Всеславиных, галерея Мазурицкого и выставка-продажа Аллы, сестры Эдика. Куда направить стопы в первую очередь?
Из двух имеющихся в моем распоряжении гипотез – происки злобствующего конкурента и защитные маневры мамаши, родившей ребенка от любовника, – вторая вызывала наибольший интерес. Именно потому, что Тамара слишком уж настойчиво указывала на Мазурицкого, ее версия была мне наименее близка. Пожалуй, для начала я поработаю по своей.
Где можно раздобыть интересующую меня информацию? Точно не в салоне Мазурицкого. Значит, первый пункт программы – антикварный магазин. Послушаем, о чем судачат мышки, пока нет кошки.
Ну и вторым пунктом – салон Аллы. При умелом ведении разговора ее галерея может стать настоящей сокровищницей драгоценных сведений.
Отражение в зеркале достигло пределов совершенства, и я посчитала себя готовой к новому штурму.
Имидж богатой дурочки требовал не только умопомрачительной внешности, но и соответствующего туалета, но Эльвира Быстрова тоже была не из бедных, и я сочла, что ее гардероб вполне подойдет новой красавице. Кстати, как меня теперь зовут? Нужно что-то броское… а впрочем, зачем далеко ходить? Ангел, он и в Африке ангел.
Припарковавшись неподалеку от антикварного магазина Всеславиных, я вышла из машины и, придав лицу любопытно-бессмысленное выражение, открыла массивную дверь солидного заведения.
Помещение было оборудовано под старину. Никакого пластика, жалюзи и компьютеров. По крайней мере, на виду.
При входе посетитель первым делом наталкивался на конторку, как в старинных гостиницах, а за ней открывался огромный зал, поделенный на секции в соответствии с представленными экспонатами. Именно – экспонатами, по-другому я бы это не назвала. Старинная мебель и предметы интерьера, по крайней мере те, что находились в поле моего зрения, были в отличном состоянии. Принадлежность к прошлому времени не вызывала сомнения, но тем не менее все это было настолько хорошо отреставрировано, что хоть сейчас на выставку. С первого взгляда на этот салон становилось ясно, что Владислав Всеславин действительно был солидным и значительным «игроком» в этой специфической сфере.
За комодами и диванами виднелась небольшая арка, которая вела в зал, где все стены были увешаны картинами. Устремившись всем существом в этом направлении, я сделала легкий полуоборот к конторке, чтобы, сказав для первого знакомства несколько незначительных слов, пройти туда, куда мне нужно, но первый же взгляд на того, кто там находился, остановил мой вдохновенный порыв.
Пронзительный взгляд, орлиный нос, темно-русые, собранные в пучок на затылке волосы – первая ассоциация, которая у меня возникла – «крыса», но общее выражение высокомерного превосходства неопровержимо свидетельствовало, что передо мной – клон Тамары Львовны, только с русыми волосами.
Ни о каком «непринужденном общении», доверительных беседах и проникновенных вопросах здесь не могло быть даже речи. А кроме этой деревянной куклы, в магазине никого не было.
«Это я удачно зашла…» – подумалось мне, но смиряться с поражением без борьбы было не в моем характере, и я все-таки попыталась.