Я замолчал и, ожидая реакцию Юсуфа Шараф-Эль-Дина, внутренне напрягся. Хотя чего там говорить, наверняка и внешне я выглядел напряженным, потому что именно сейчас от того, поверит ли мне хозяин дома или нет, зависела моя дальнейшая судьба, а возможно, и жизнь. Кто знает, что у них здесь за религиозное общество, возьмут еще и отрежут голову, устроив показательную казнь с записью на видео.
Между тем Юсуф Шараф-Эль-Дин молчал, теребя пухлой рукой кончик бороды, затем сложил руки на объемном животе и спросил:
– Вы думаете, убийца подменил кинжал, а не просто забрал его, ради того, чтобы не сразу обнаружили воровство реликвии?
Я незаметно перевел дух – кажется, моя голова пока останется на плечах. Между прочим, мой собеседник оказался не только умным, а еще и прозорливым человеком, сразу узревшим суть замысла преступника.
– Верно, – подхватил я оживленно, выходя из оцепенения, вызванного ожиданием реакции на мое сообщение о замысле истинного преступника. – Убийца, решивший заграбастать сразу и деньги, и кинжал, не хотел, чтобы была тотчас обнаружена пропажа реликвии. Иначе во время обмена товара на деньги люди Азиза сообщили бы, что ячейка пуста, и находившийся в это время в номере Валентина Азиз деньги бы ему не отдал. Подменив же кинжал, он обеспечивал себе некий промежуток времени, необходимый для того, чтобы Азиз расплатился за кинжал с Погребновым и покинул его номер. А он, убийца, воспользовавшись бы моментом, убил Валентина и забрал деньги. Таким образом, – подытожил я, – преступник оказался обладателем и денег, и Кинжала Пророка.
Хозяин дома, смотревший в пол и слушавший меня, казалось бы, без всякого интереса, поднял на меня глаза и спросил:
– Вы считаете, что деньги и Кинжал Пророка до сих пор находятся в руках убийцы?
Я наконец-то расслабился, кажется, мой диалог с хозяином дома проходит в нужном для меня русле, и, откинувшись на спинку кресла, сел более непринужденно.
– Разумеется, господин Юсуф Шараф-Эль-Дин. Я думаю, убийца и вор действовал спонтанно под впечатлением услышанного вашего с Валентином разговора, и деньги, и реликвия находятся пока у него. Разумеется, не в номере, а где-то припрятанные. И он теперь дожидается случая забрать их.
– Значит, вы исключаете возможность того, что убийца был соучастником преступления Валентина Погребнова и заранее подготовился к нему, изготовив копию Кинжала Пророка?
– Абсолютно, – сказал я убежденно.
– Тогда где преступник взял подделку Кинжала Пророка?
– Ради того, чтобы ответить на этот вопрос, я и приехал в Шарм-эш-Бей. Я шел по следам преступника, отыскал ячейку, где хранился кинжал, и собирался идти дальше по его следам, но ваши люди захватили меня.
Юсуф Шараф-Эль-Дин снова впал в задумчивость. Он несколько мгновений сидел молча, оглаживая рукой свою бороду, потом медленно спросил:
– Что нужно для того, чтобы вы продолжили свое расследование?
Этот вопрос был самым желанным вопросом из всех заданных мне сегодня хозяином дома.
– Для начала взглянуть на копию Кинжала Пророка, – ответил я с готовностью.
– Хорошо, – после непродолжительной паузы, понадобившейся Юсуфу Шараф-Эль-Дину для того, чтобы принять решение, сказал он. – Вам представится такая возможность. – И, взглянув на одного из стоявших за моей спиной телохранителей, бросил ему несколько слов по-арабски.
Развернувшись, парень вышел, а некоторое время спустя вернулся, неся футляр из красного дерева с богато инкрустированной восточным орнаментом крышкой. Парень приблизился к нам. Выражая почтение к Юсуфу Шараф-Эль-Дину, с поклоном поставил футляр на журнальный столик и, нажав на кнопку, открыл его. Внутри на ложементе, обитом красным бархатом, лежал довольно-таки невзрачный кинжал. У него была обычная простенькая без всяких изысков ручка и необычной формы сантиметров сорока клинок – искривленный, с зазубринами, с раздвоенным острием. Хоть это была и копия кинжала, тем не менее хозяин взял его с неким благоговейным трепетом и с любовью провел по лезвию рукой.
– Настоящий кинжал был взят Пророком как трофей после одной из битв, – с печалью и как-то отрешенно начал рассказывать Юсуф Шараф-Эль-Дин историю реликвии. – А до того оружие принадлежало жителю Мекки. После смерти Пророка кинжал унаследовал Халиф, ставший первым шиитским имамом. Когда он был предательски убит, ислам раскололся на две враждующие стороны – шиитов и суннитов. После этих событий кинжал достался сыновьям имама. Старший вскоре умер, а младший владел кинжалом недолго. Его небольшое войско окружили превосходящие силы противника, и преемник имама пал. После его смерти кинжалом владели суннитские халифы, потом турецкие султаны.
– Извините, уважаемый Юсуф Шараф-Эль-Дин, – проговорил я виновато, – за то, что перебиваю вас. Но я, честно говоря, не силен в исламе и не очень-то понимаю, кто такие шииты, а кто сунниты.
Хозяин дома в подтверждение того, что понял мой вопрос, кивнул.
– Раскол мусульман на суннитов и шиитов произошел еще в VII веке, – начал пояснять он, положив копию Кинжала Пророка на колени. – Причиной возникновения двух мусульманских лагерей стали не различия в веровании, а политические мотивы, а именно борьба за власть. Шииты считают, что во главе халифата может стать только прямой потомок Пророка, по мнению же суннитов, во главе халифата должен стать избранный большинством член мусульманской общины. Ну, так вот, возвращаясь к Кинжалу Пророку, – вернулся к прерванной моим вопросом теме Юсуф Шараф-Эль-Дин. – Кинжал Пророка долгое время хранился в Турции в одном из музеев. Не так давно стало известно, что кинжал был из музея похищен. Наша религиозная община занялась поисками украденного кинжала, и вскоре выяснилось, что реликвия находится на территории России. Нам удалось напасть на след похитителей, а потом путем переговоров договориться выкупить кинжал за большую сумму денег. И вот наконец-то кинжал был доставлен в Египет, за него заплачены деньги, но в наши руки попала лишь подделка.
Я дождался, когда Юсуф Шараф-Эль-Дин умолкнет, а затем спросил:
– Можно мне посмотреть кинжал?
– Ах да, конечно! – спохватился хозяин дома и протянул мне холодное оружие.
Я принял кинжал, взвесил его на руках, он был довольно-таки увесистым, потрогал лезвие, оно было острозаточенным, как я уже упоминал, с зазубринами, тускло отсвечивало в лучах заходящего солнца, заглядывавшего в окно. Взяв кинжал за раздвоенное острие, я попробовал его согнуть. Оружие хоть и было сувенирным, но клинок оказался крепким, таким запросто можно убить. Едва холодное оружие попало в мои руки, оба араба, стоявшие за моей спиной, напряглись и шагнули вперед, оказавшись теперь с обеих сторон от меня, готовые в любой момент наброситься на мою персону, ежели я попытаюсь воспользоваться кинжалом по его прямому назначению. Я сделал вид, будто не замечаю агрессивно настроенных молодых людей.
– А почему у него два острия? – спросил я Юсуфа Шараф-Эль-Дина.
Впрочем, и хозяин дома не обращал на стражей никакого внимания, он был уверен, что они сумеют защитить его, если я наброшусь на него. А может быть, просто доверял мне.