Наконец в глухом закутке на глаза попалась дверь с неровно прикрученной латунной семеркой.
– Войдите! – послышалось в ответ на мой осторожный стук.
Я шагнул внутрь и враз растерял всю свою показную невозмутимость.
За письменным столом сидел господин средних лет с худым и бледным лицом потомственного аристократа. Напомаженные волосы, высокие, круто заломленные брови и тонкие губы придавали ему сходство с театральным артистом, но взгляд серых холодных глаз не оставлял ни малейших сомнений в профессиональной принадлежности мнимого декадента.
Его я не знал. Другое дело – тучный крепыш в гостевом кресле под портретом Исаака Ньютона! Старший инспектор Морис Ле Брен возглавлял сыскную полицию, и хоть на фоне утонченной внешности хозяина кабинета он со своим налитым кровью лицом и глубокими залысинами казался безыскусным уличным задирой, недооценивать шефа не стоило. Хватка у него была поистине бульдожьей.
– Детектив-констебль Орсо, – представился я, поборов неуверенность. – Вызывали?
– Присаживайтесь, констебль, – указал хозяин кабинета на свободный стул у стены и вернулся к прерванному разговору. – Морис, при всем уважении, не могу согласиться с такой расстановкой приоритетов. Колонии Нового Света всегда отличались изрядным вольнодумством, и зараза сепаратизма не обошла их стороной, но это дело будущего. Пока ацтеки пытаются отрезать их от залива и рвутся в Калифорнию, никто о независимости даже не заикнется.
– Полагаешь, Бастиан, в обозримом будущем ацтеки никуда не денутся? – подхватил его мысль Ле Брен.
– Именно! – подтвердил франт.
– Говорят, не так давно в Теночтитлане была принесена в жертву тысяча невольников. Готовится большое наступление…
Бастиан Моран безучастно пожал плечами:
– Пока это лишь слухи.
– Но если не Новый Свет, что тогда? – поинтересовался старший инспектор. – Русские?
– Русские? – рассеянно переспросил хозяин кабинета и достал из верхнего ящика стола пачку «Честерфилда». Он закурил, откинулся на спинку стула и выдохнул дым к потолку. – Русские как пиявки. Они всегда хотят чего-то еще. Их провинция раскинулась от Черного и Балтийского морей до Восточного океана, а они требуют для себя каких-то особых преференций! Русские опасны, но сейчас у них связаны руки.
– Поднебесная?
– И Япония, – кивнул Бастиан Моран. – Сначала потеря Кореи и Манчжурии, теперь угроза Транссибирской магистрали. Самое смешное, нам еще придется им помогать!
Ле Брен вытащил из кармана мундштук из слоновой кости и принялся вертеть его меж пальцев.
– Тогда кто? – спросил он наконец. – Кто вызывает наибольшие опасения? Грезящие о былом имперском величии англичане? Сближающаяся с Австро-Венгрией Германия? Наши ненадежные индийские вассалы? Только не говори о Франции, настроения в Париже известны мне не понаслышке, уверяю: дальше разговоров дело не зайдет. Мы, французы, за последние годы изрядно обленились.
Хозяин кабинета передвинул пачку сигарет собеседнику.
– Угощайтесь, Морис.
– Благодарю, не стоит, – отказался глава сыскной полиции. – Семейный врач твердит, что кашель у меня – от чрезмерного курения, приходится ограничивать себя.
– Вздор! – фыркнул Бастиан Моран, но настаивать не стал и кинул пачку в верхний ящик стола. – Что же касается твоего вопроса, скажу прямо: больше всего меня беспокоит активность египетской агентуры.
– Серьезно? – не удержался Ле Брен от скептического смешка. – Шпионы? Я полагал, газетчики делают из мухи слона.
– Отнюдь. За последний месяц объем дипломатической почты в египетском посольстве вырос на порядок. Второй секретарь известен своими пышными приемами, на них бывает весь свет Нового Вавилона, а ведь этот господин связан с египетской разведкой. Все это неспроста.
– Не знаю, не знаю…
– Уверяю тебя, Морис, все очень серьезно. Александрия и Тегеран ведут переговоры о военном союзе, их цель – контроль над Босфором и Гибралтаром. Угроза наступления на Константинополь реальна как никогда. После досадного поражения русских на Дальнем Востоке Персия всерьез вознамерилась расширить свои владения за счет их закавказских территорий. Да и насчет Индии у них вполне определенные планы.
Морис Ле Брен вскинул руки:
– Не буду спорить, мой дорогой Бастиан. Не буду спорить. Это ваш хлеб. И все же… – глава сыскной полиции подался вперед, – не стоит переоценивать внешнюю угрозу и забывать о врагах внутренних!
– А никто и не забывает о них, Морис. Никто не забывает, – улыбнулся хозяин кабинета и вдруг повернулся ко мне: – Мы не сильно задерживаем вас, констебль?
Вопрос был задан тоном жестким и холодным, но я даже не моргнул и лаконично, по-военному четко ответил:
– Никак нет, старший инспектор.
– В разгар рабочего дня у вас нет никаких неотложных дел? – удивился Бастиан Моран, затевая непонятную игру.
– Никаких, – подтвердил я и счел необходимым пояснить: – Инспектор Уайт предоставил мне свободное время до конца недели.
– Вас послушать, так это поощрение! – съязвил Морис Ле Брен.
Я промолчал.
– Вас ведь отстранили, так? – нахмурился глава сыскной полиции, когда понял, что ответа на не высказанный напрямую вопрос он не дождется.
– Подобная формулировка не звучала, – возразил я.
– Но инспектор Уайт не желал вас видеть? – уточнил Бастиан Моран.
– Не желал, – подтвердил я и приготовился поведать о допущенном проступке, но хозяин кабинета сумел меня удивить.
– А где, кстати, сам инспектор? – спросил он.
– Инспектор Уайт? – переспросил я.
– Кто же еще! – вспылил Морис Ле Брен. – Где Уайт? И снимите уже ваши окуляры! Что вы прячете глаза, будто нашкодивший студиозус?!
Я выполнил распоряжение, облизнул пересохшие губы и осторожно произнес:
– Разве инспектор не вышел на службу?
– Не вышел, – подтвердил Бастиан Моран. – Вам что-нибудь об этом известно?
– Нет, – уверил я руководство и встрепенулся: – А почему инспектором заинтересовался Третий отдел? С ним все в порядке?
Глава сыскной полиции пропустил эту реплику мимо ушей и продолжил расспросы:
– Когда вы последний раз видели инспектора Уайта?
– Когда видел инспектора? – переспросил я, собираясь с мыслями. – В субботу, на обеде в «Винте Архимеда»… Хотя нет, постойте! Мы разговаривали на воскресном балу!
– И только?
– Да. А что?
Бастиан Моран вновь закурил и хмыкнул, выпуская дым:
– Больше ничего не хотите нам рассказать?
– Боюсь, не понимаю вас, старший инспектор, – ответил я.