Командующий 8-й армией генерал А. М. Каледин.

После выработки замыслов армейских планов Брусилов предписывал, чтобы каждый командующий представлял ему на утверждение «свои соображения об атаке». Они детально рассматривались в штабе фронта, сопоставлялись с другими и только после этого утверждались, после чего «началась горячая работа по самой тщательной подготовке к атаке: в эти районы скрытно притягивались войска, предназначавшиеся для прорыва неприятельского фронта. Однако, для того чтобы противник не мог заблаговременно разгадать наши намерения, войска располагались в тылу за боевой линией, но их начальники разных степеней, имея у себя планы в 250 саженей в дюйме с подробным расположением противника, все время находились впереди и тщательно изучали районы, где им предстояло действовать, лично знакомились с первой линией неприятельских укреплений, изучали подступы к ним, выбирали артиллерийские позиции, устраивали наблюдательные пункты и т. д.».

Для обучения войск в тылу каждой армии были построены участки позиций, подобные австрийским, на которых пехота и артиллерия тренировались в технике совместных действий при выполнении боевых задач. Большое внимание уделялось вопросам поражения переднего края противника при помощи ручных гранат, преодолению проволочных заграждений, захвату и закреплению отдельных участков позиций.

Большую проблему в то время представляло собой сближение с противником до начала атаки. Дело в том, что, как только заканчивались активные наступательные действия, стороны закреплялись на своих рубежах, располагавшихся на значительном удалении друг от друга. Это диктовалось не боевой необходимостью, а условиями жизни: нужно было выйти из зоны эффективного ружейно-пулеметного и минометного огня противника, иметь место для сооружения различных искусственных препятствий, усложнять визуальную разведку со стороны противника своего переднего края. Но при подготовке очередного наступления, в условиях наличия у противника большого количества пулеметов, это пространство становилось губительным для атакующих войск. Поэтому по приказу Брусилова «пехотные части еще задолго до атаки… во многих местах начали сближение с противником окопными работами: по ночам они выдвигались ходами сообщений на 100–200 шагов вперед и устраивали окопы, обнося их рогатками с колючей проволокой. Таким путем на избранных участках наши окопы, постепенно сближаясь с противником, доводились до того, что отстояли от позиций австро-германцев всего на 200–300 шагов, в зависимости от местности. Для удобства атаки и скрытного расположения резервов на этих исходных для боя плацдармах строилось несколько параллельных рядов окопов, также соединенных между собой ходами сообщений».

Письмо на родину перед наступлением.

За несколько дней до начала наступления незаметно ночью на первую позицию были введены войска, предназначенные для первоначальной атаки. Тогда же на огневые позиции была поставлена и хорошо замаскирована артиллерия. Отдельные орудия, специально выделенные для этого, одиночными выстрелами произвели тщательную пристрелку по намеченным целям. Были согласованы действия артиллерии и пехоты во время самой атаки и на период ее развития в глубине.

Таким образом, Брусилов разрабатывал план фронтовой наступательной операции, не имея перед собой четкого плана Ставки о действиях всех русских войск на этот период. Получив право начать наступление одновременно с другими фронтами, он в то же время имел задачу по оказанию помощи Западному фронту, в связи с чем и намечается главный удар на правом крыле фронта. В то же время и замысел самого Брусилова носит скорее тактический, чем оперативный характер, так как проблема развития успеха на большую глубину им не рассматривается. Действия армий Юго-Западного фронта рассчитаны исключительно на фронтальное наступление, без заблаговременного планирования фланговых и обходящих ударов. Между тем наличие большой массы конницы (до 15 кавалерийских дивизий) позволяло ему заранее предусмотреть развитие тактического успеха в оперативный.

Высочайший визит

Во время подготовки войск Юго-Западного фронта к наступлению произошло нечто, что на несколько суток оторвало Брусилова от работы с войсками.

В конце апреля Алексей Алексеевич получил известие из Ставки от генерала М. В. Алексеева о том, что Николай II с супругой и дочерьми едет в Одессу для смотра Сербской дивизии, формировавшейся из пленных австро-венгерских солдат. Путь семьи императора пролегал через территорию, где размещались тылы Юго-Западного фронта, и 30 апреля Брусилову было приказано лично встречать ее в Бендерах. Это был первый визит Верховного главнокомандующего в войска Юго-Западного фронта после вступления Брусилова в должность его командующего.

Желая все подготовить к приезду императора самым лучшим образом, Алексей Алексеевич вначале поехал в Одессу, чтобы познакомиться с делами Одесского военного округа и убедиться в готовности дивизии. Найдя там все в достаточно хорошем состоянии, он направился в Бендеры, где в то время проводил смотр формировавшейся пехотной дивизии. После этого смотра они все вместе поехали в Одессу, причем Брусилов был приглашен ехать в купе к дворцовому коменданту генералу Н. В. Воейкову. Тогда Алексей Алексеевич обратил внимание на то, что среди лиц, сопровождавших Верховного главнокомандующего в многодневной поездке, не было ни одного офицера Генерального штаба, который мог бы постоянно держать Николая II в курсе важнейших оперативных вопросов. Он пишет, что в эти дни «связь царя с фронтом состояла лишь в том, что он ежедневно по вечерам получал сводку сведений о происшествиях на фронте. Думаю, что эта связь чересчур малая; она с очевидностью указывала, что царь фронтом интересуется мало и ни в какой мере не принимает участия в исполнении столь сложных обязанностей, возложенных по закону на Верховного главнокомандующего».

Перед встречей Николая II в Самборе.

Безусловно, в своих выводах Брусилов был прав. Николай II откровенно скучал в Ставке. И хотя поездки по стране средствами массовой информации выдавались за проявление государем заботы о своем народе, на самом деле они носили совсем другой характер.

Погоны генерала от артиллерии и генерал-адъютанта

Сегодня у многих россиян почему-то существует мнение, что император Николай II как правитель России заслуживает более высокой оценки. На мой взгляд, это мнение людей, недовольных нынешней властью. Как историк, я глубоко убежден, что именно Николай Романов лично виновен во многих бедах, которые обрушились на Россию и ее народ в начале XX века. А так как Брусилову как командующему фронтом приходилось работать под непосредственным руководством Верховного главнокомандующего, то есть Николая II, то от личных качеств этого человека он зависел очень сильно. В частности, на этот раз, в самый разгар подготовки крупнейшей стратегической наступательной операции 1916 года, царь с семьей 7 мая уехал из Могилева. Я предлагаю читателю, опираясь на дневник Николая II, проследить ход этой поездки.