Book.

Николай II сразу же согласился на первый вариант, но при этом не пожелал обсуждать условия, необходимые для его реализации.

– Давайте вернемся к этому делу несколько позже, когда уже будет конкретно известно, что требуется от России, и что дадут союзники, – сказал он.

Второй вопрос, который поднял Алексеев в этой беседе, был о выполнении военных заказов промышленностью России и об ответственности за решение военно-экономических проблем Советом министров. Однако как только разговор отошел от чисто военных аспектов, Михаил Васильевич встретил хорошо уже ему знакомый непроницаемый взгляд императора и сухой лаконичный ответ: «Я это знаю…»

1 апреля в Могилеве состоялось совещание высшего военного руководства. Присутствующий на этом совещании А. А. Брушков вспомнил, что Николай II «прениями не руководил, эти обязанности исполнял Алексеев. Царь же все время сидел молча, не высказывал никаких мнений, а по предположению Алексеева своим авторитетом утверждал то, что решалось… а также выводы, которые делал Алексеев».

Так как совещание продолжалось долго, дважды делали перерыв: в 12.45 ходили завтракать к царю, в шесть вечера отправились обедать уже основательно. Об этом обеде осталось больше воспоминаний, чем о самом совещании.

Верховный главнокомандующий с сыном во время приезда на Юго-Западный фронт.

В столовой, на втором этаже, были накрыты два стола: большой, сервированный для обеда, и у окна – маленький, с закусками. Посуда на столе – тарелки, рюмки, кувшины с вином – серебряная, ни стекла, ни хрусталя, ни фарфора: считалось, что Ставка в походе, потому бьющиеся предметы из сервировки исключались.

Царь первый подошел к закускам, налил в серебряную чарочку водки, быстро и со вкусом выпил. За ним остальные. Гофмаршал указал, кому где сесть, приступили к обеду.

После сладкого Николай II вынул портсигар:

– Кому угодно закурить?

Когда царь докурил папиросу, подали кофе.

По свидетельству очевидцев, в этот день царь обедом остался доволен, а потому и был в хорошем настроении. Потом начались разговоры – светские, сдержанные…

Тем не менее, на совещании удалось выработать общую точку зрения по вопросу о плане кампании на русском фронте. На следующий день штаб приступил к разработке директивы, в которой излагался замысел предстоящих военных действий. Предусматривался переход в наступление всех трех фронтов. Главный удар должны были наносить войска Западного фронта из района Молодечно в направлении Ошмяны, Вильно. Северному фронту ставилась задача наступать из района Двинска на юго-запад, а Юго-Западному – на Луцк.

В последующие дни были уточнены сроки намеченных операций. Это произошло потому, что англичане уведомили русскую Ставку, что они полностью завершат подготовку своей армии только в июне. Не могла быть готова к наступлению ранее англичан и французская армия, поскольку ей приходилось еще отбивать атаки немцев под Верденом. Да и русской армии требовалось немало времени для решения задач восполнения потерь и материального обеспечения, особенно боеприпасами. Поэтому Алексеев рекомендовал Николаю II намеченное на первые числа мая наступление отложить до конца месяца. Верховный главнокомандующий, заслушав его доводы, выразил свое согласие.

Началась подготовка операций. Предоставив это дело своему штабу, Николай II, по обыкновению, совершил ряд поездок в войска. Он побывал в соединениях всех трех фронтов, встретился со многими военачальниками, провел смотр войск.

Больше всего времени, почти трое суток, Верховный провел на Юго-Западном фронте. На второй день визита с утра царь на автомобиле отправился смотреть недавно прибывшую 3-ю Заамурскую пехотную дивизию, сформированную из частей пограничной стражи. Проехав часа полтора на автомобиле, Николай II пересел на белого коня и в сопровождении великого князя Дмитрия Павловича, графа Фредерикса и свиты стал совершать объезд.

«На этот раз царь, – вспоминал Брусилов, – был в форме Павлодарского императора Александра III полка, в солдатской шинели с георгиевской ленточкой в петлице (той самой, которую так хотел вручить ему Иванов). Небольшой ростом, но стройный и подтянутый, государь ловко носил военную форму и красиво сидел в седле. Разумеется, «ура» гремело достаточно сильно, однако истинного воодушевления не чувствовалось. На другой день состоялся смотр 11-го армейского корпуса. Во время смотра над войсками вдруг появились два вражеских аэроплана. Это вызвало суматоху в свите, но зенитные батареи сразу же отогнали «таубе». Вечером Николай II уехал в Одессу, где он пожелал присутствовать при осмотре сербской дивизии».

Наступил май 1915 года. С рассвета второго дня этого последнего весеннего месяца превосходящие силы австрийцев атаковали в районе Третино войска 1-й итальянской армии. Понеся крупные потери, итальянцы стали отступать. Это сильно встревожило руководящие круги страны. Они обратились в главную квартиру французов с просьбой повлиять на русское командование в принятии решения о переходе в наступление на австрийском фронте с тем, чтобы облегчить положение дел в Италии. Спустя сутки Алексеев получил телеграмму от Ж. Жоффра с просьбой о немедленном проведении наступательной операции русских войск. И на этот раз Николай II, идя навстречу пожеланиям союзников, решил начать наступление несколько раньше, чем предусматривалось планом. Ставка делалась на войска Юго-Западного фронта и его нового командующего генерала А. А. Брусилова, сменившего Иванова 17 марта 1916 года.

11 мая начальник штаба Верховного главнокомандующего направил А. А. Брусилову телеграмму. «Прошу вас уведомить, – говорилось в ней, – когда могут быть закончены фронтом подготовительные работы для производства атаки австрийцев… какое содействие было бы вам необходимо получить, дабы дать надлежащее развитие удару». В тот же день А. А. Брусилов телеграфировал Алексееву, что войска его фронта будут готовы начать наступление к 20 мая, войска Западного фронта – не позже 29 мая.

Утром 22 мая мощная артиллерийская канонада возвестила о начале наступления войск Юго-Западного фронта. В течение первых трех дней они добились значительных успехов. Неприятельские позиции в полосе 8-й армии генерала А. М. Каледина оказались прорванными на фронте 70–80 километров на глубину 25–35 километров. Противник понес значительные потери.

Верховный главнокомандующий искренне радовался успехам своих войск. 23 мая он пишет в своем дневнике: «Вчера на многих участках Юго-Западного фронта после сильнейшего обстрела неприятельских позиций был произведен прорыв их линий и в общем захвачено в плен 13 000 человек, 15 орудий и 30 пулеметов. Благослови, Господи, наши доблестные войска дальнейшим успехом!» В последующие дни дневниковые записи пестрят цифрами захваченных пленных, орудий, пулеметов.

Между тем развитие наступления Юго-Западного фронта срочно требовало резервов. Направление в конце мая Брусилову двух корпусов не могло решить этой задачи.