Под влиянием общего настроения, обвинявшего Ренненкампфа, Николай II поручил генералу Пантелееву провести расследование. Составленное документально, объективно и очень подробно, оно выяснило ошибки Ренненкампфа – такие, впрочем, какие могут быть и у других командующих, но ни малейшего признака предательства. Дело о нем было прекращено и погребено в архивах Ставки, так как шла война. Общественной реабилитации Павел Карлович не получил. В глазах большинства людей, не разбиравшихся в военной обстановке, над ним по-прежнему висело обвинение в измене.
Со своей оригинальной наружностью, большими пушистыми усами и нависшими бровями, в забайкальской казачьей форме, которую он носил, П. К. Реннекампф был хорошо знаком публике по сотням портретов в газетах и журналах еще со времен Китайской войны 1900 года. Его легко узнавали, и не раз на улицах и в публичных местах он подвергался оскорблениям. Можно себе представить переживания старого солдата, в формуляре которого были записаны три войны и такие славные страницы, как Цицикар, Мукден, Гирин и, наконец, Гумбиннен.
Октябрьская революция застала генерала Ренненкампфа в Таганроге. Революционные солдаты убили его, подвергнув предварительно жестоким истязаниям…
…После разгрома 2-й русской армии у противника появились предпосылки и для разгрома 1-й русской армии. Генерал П. Гинденбург, воспользовавшись переброшенными в состав 8-й армии с французского фронта двумя корпусами (гвардейским резервным и 11-м) и 8-й кавалерийской дивизией, развернул свои главные силы и на фронте Ортельсбург, Мельзак с целью последующего обхода левого фланга расположенной севернее озер 1-й русской армии, отрезать ее от Среднего Немана и, прижав к болотам Нижнего Немана, уничтожить. Маневр Гинденбурга облегчался тем, что Ренненкампф свое внимание и силы сосредоточивал к своему правому флангу (куда был направлен и вновь прибывший 26-й корпус). Удар врага русские ожидали на своем правом фланге, вследствие чего левый фланг 1-й армии оказался слишком слабо прикрытым – 43-й пехотной дивизией, расположенной против Летцена.
Стратегическая обстановка требовала обеспечения устойчивости Северо-Западного фронта. Нужно было сковать немецкие войска в Восточной Пруссии и тем самым лишить их возможности совместных действий с австро-венгерскими армиями против войск соседнего Юго-Западного фронта. 18 августа Ставка потребовала от фронтового командования: 1-й армии во что бы то ни стало удерживаться севернее Мазурских озер на занимаемом рубеже, 2-й армии – прикрывать пути к Нареву. Избрание для обороны 1-й армии рубежа Лабиау, Велау, Алленбург, Ангербург было неудачным. Первым к такому выводу пришел начальник штаба 1-й армии. В докладе генералу Ренненкампфу он отмечал: «Действия против нашего левого фланга армии возможны не только от Летцена, но и из проходов через Мазурские озера южнее Летцена. Противодействовать обходу левого фланга армии можно только отходом, ибо иначе маневрировать по тому положению, которое армия сейчас занимает, она лишена возможности. Положение 2-й армии таково, что она сейчас не в состоянии своим фланговым положением удержать противника от обхода левого фланга 1-й армии. Ввиду сложившейся обстановки считал бы своевременным изменить фронт армии, заняв 20-м корпусом Инстербург, 4-м корпусом Даркемен, оставив 2-й корпус между Ангербургом и Гольдапом и 3-й корпус на переправах через реку Анграп, западнее Губминнена, дабы была возможность этот корпус бросить или на фронт или на левый фланг» [16] . Павел Карлович, руководствуясь приказом командующего войсками фронта, отклонил вполне целесообразное предложение своего начальника штаба и определил задачи войскам так, как предписал генерал Жилинский. Армия ставилась в тяжелое оперативное положение.
24 августа 8-я германская армия начала наступательные действия. На следующий день стало очевидным, что противник стремится к обходу левого фланга 1-й армии. Генерал Жилинский, чтобы остановить наметившийся здесь обход, решил наступлением 2-й армии оказать давление на тылы германских войск, действовавших против 1-й армии. К этому времени войска Юго-Западного фронта нанесли мощный контрудар в районе Люблина. Ставка придавала большое значение выполнению Северо-Западным фронтом поставленной ему задачи.
26 августа Н. Н. Янушкевич в разговоре по прямому проводу с Я. Г. Жилинским сказал: «… Сейчас получена телеграмма Юго-Западного фронта, что генерал Лечицкий (командующий 9-й армией) с удачным боем перешел на левый берег Вислы. Вы, несомненно, согласитесь, что теперь особенно важно (отбить) атаки на Ренненкампфа и Бринкена (командир 22-го армейского корпуса), упорство это, несомненно, даст свои результаты для окончания операции на юго-западе, где, быть может, вопрос в нескольких днях» [17] . В тот же день Жилинский указал Ренненкампфу: «Великий князь рассчитывает, что 1-я армия проявит полное упорство в отстаивании своего положения, что является необходимым ввиду ожидаемого на этих днях окончательного решения на Юго-Западном фронте; усилия 2-й и 10-й армий (формируемой за счет резервов Ставки) будут направлены к обеспечению вашего левого фланга». В ночь на 27 августа во время разговора по прямому проводу Жилинский вновь обратил внимание Ренненкампфа на важность организации надежной обороны на пути продвижения германских войск. «Очень буду рад, – подчеркнул он, – если вы разделаетесь с обходом и удержитесь на фронте. Этого желает Верховный главнокомандующий ввиду общего положения дел на Восточном (русском) фронте».
Командование Северо-Западного фронта и 1-й армии не выполнило своего долга. К исходу 27 августа противник прорвал оборону русских в районе Мазурских озер и поставил под удар левый фланг армии Ренненкампфа. Начавшееся выдвижение 2-й армии к границе проходило медленно и не оказало сколько-нибудь существенного влияния на обходный маневр. Что касается 22-го корпуса, действовавшего юго-восточнее Мазурских озер, то командир его генерал Бринкен, ссылаясь не усталость войск, фактически отказался решать поставленную ему задачу. 28 августа Я. Г. Жилинский доносил в Ставку: «Совершившийся обход левого фланга 1-й армии был бы очень затруднен, если бы находившийся в районе Лык 22-й корпус мог быть направлен к северу, в тыл обходящему противнику. Сделать этого нельзя было, так как командир корпуса на мое предписание об этом наступлении донес, что корпус, расстроенный предшествующим боем, не в состоянии подвинуться. Так как в боях до того участвовало всего четыре полка, то я могу предположить, что эта неспособность корпуса к активным действиям должна быть отнесена всецело и исключительно лишь к высшему командному составу».
Отход 1-й армии начался в ночь на 26 августа. Германское командование, которое опасалось контрудара русских войск, действовало вяло и нерешительно, преследование велось медленно. Германцам приходилось преодолевать упорное сопротивление арьергардов. 31 августа последовала директива командующего войсками Северо-Западного фронта. Она предписывала отойти 1-й армии за Средний Неман, 2-й армии – за Нарев, а 10-й армии – обороняясь на реке Бобр, прикрывать Августов, Гродно. 3 августа Гинденбург остановил свою армию на границе, захватив в плен из состава 1-й армии 45 тысяч человек и 150 орудий.