Унтер-офицер Кирпичников не был даже революционно настроен и пользовался в батальоне репутацией строгого начальника, о чем свидетельствует данная ему солдатская кличка «мордобой». Впоследствии он присоединился к Добровольческой армии, но, к сожалению, туда с ним пришла и незаслуженная им клевета, что он убил своего офицера. Генерал Кутепов, в войска каторого он попал, не разобравшись в сущности всего дела, поверил слухам и приказа его расстрелять…»

(Вестник первопроходца. С. 73–74.)

Таким образом, и данные доводы построены на весьма слабой доказательной базе. Безусловно, по своему характеру генерал Корнилов не мог поощрять солдата, поднявшего руку на своего командира. Но в данной истории слишком много условностей, для того чтобы брать ее на веру. И, в частности, решение генерала Кутепова о расстреле унтер-офицера Кирпичникова было построено не на личных эмоциях, а на свидетельствах многих очевидцев.

В 1927 году штабом РККА была издана книга Е. И. Мартынова «Корнилов. Попытка военного переворота». В ней было подробно описано следственное дело Корнилова, приведены отрывки из его приказов, речей и т. д. В характеристике генерала Л. Г. Корнилова автор отмечает такие его недостатки, как честолюбие, крайнее самолюбие, болезненную обидчивость, плохой подбор людей, излишняя наивная доверчивость к этим людям.

Жетон Корниловского полка.

В то же время он пишет: «Крупным достоинством Корнилова было отсутствие в нем корыстолюбия. Чрезвычайно умеренный в своих привычках, равнодушный не только к роскоши, но даже к простому комфорту, он не чувствовал потребности в деньгах и посреди той вакханалии воровства и хищений, которая характеризует закат царской монархии, остался безупречным до конца».

Генерал А. П. Богаевский, давая значительно позже характеристику личности и оценку деятельности Лавра Георгиевича, отмечал: «Россия в лице генерала Корнилова потеряла великого патриота, талантливого полководца, сильной воли и ума государственного человека. Лавр Георгиевич положил первый камень возрождения новой, великой, единой, неделимой России и отдал за нее жизнь… Имя его навсегда останется достоянием истории человечества, проявившего беззаветную храбрость и крепкую любовь к родной земле».

От чести к позору…

В Бразилии (город Сан-Пауло) в 1963 году была издана книга бывшего генерал-майора Ивана Касьяновича Кириенко «От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 года». В предисловии к этой книге автор пишет: «Можно быть уверенным, что эта книга будет встречена «в штыки» и «левыми», и «правыми» кругами нашей эмиграции. Первыми – поголовно всеми, ибо всех их она третирует как виновников крушения нашей Родины. Из вторых же – теми, которые, в сущности, тоже являлись таковыми же предателями ее подлинно национальных интересов или их приверженцами и сознательными или слепыми поклонниками».

Генерал И. К. Кириенко утверждает, что вопреки бытующему мнению о том, что начало создания Добровольческой армии было положено генералом М. В. Алексеевым 17 ноября 1917 года, он лично начал ее создание 6 ноября 1917 года, когда он прибыл в Новочеркасск с 16 офицерами и 10 солдатами сформированного им еще в августе того же года в Киеве 1-го Георгиевского полка. Именно тогда, обратившись к донскому атаману А. М. Каледину, он получил разрешение начать формирование Георгиевского полка.

И. К. Кириенко.

Узнав от генерала Каледина о том, что 2 ноября в Новочеркасск приехал генерал М. В. Алексеев, генерал Кириенко отправился к нему на доклад. Он нашел его в вагоне на вокзале в штатском костюме, где и доложил о начале формирования Георгиевского полка. По словам Киприенко, «генерал Алексеев иронически отвернулся и, отвернув голову к окну, как бы нехотя сказал: «Ну что же, попробуйте». А на следующий день посоветовал ему ехать в Ставрополь и прибавил: «Там начните наше формирование».

На этом основании Кириенко делает вывод, что «в это время сам генерал Алексеев никакого формирования Добровольческой армии еще не предпринимал». И далее он пишет, что «в последующие дни состав 1-го Георгиевского полка увеличился до 120, а затем до 300 человек, и уже 21 ноября вступил в бой с большевиками под Нахичеванью и в дальнейшем почти месяц задерживал Красную Армию Сиверса».

Таким образом, из этого материала видно, что с самого начала «белого» движения среди его лидеров разгорелась борьба за первенство, и на этой основе в последующим возникли серьезные разногласия.

Далее Кириенко пишет о том, как происходило формирование Добровольческой армии. При этом он неоднократно говорит о том, что прибывшие в Новочеркасск генералы М. В. Алексеев, А. И. Деникин, Л. Г. Корнилов явились туда не для организации борьбы с «красными», а спасая свои жизни. В частности, он пишет: «генерал Алексеев приехал на Дон вовсе не для борьбы, а только спасаться и поджидал семью, чтобы уехать за границу».

После 21 декабря Георгиевский полк по приказу генерала М. В. Алексеева был переведен из Новочеркасска в Ростов-на-Дону. В то время этот город стал местом сбора различных людей, спасавшихся от революции. Кириенко пишет: «По прибытии в Ростов меня поразило громадное количество болтающегося праздно по городу «офицерства», вернее «ахвицерства» – толпами оно фланировало по главной улице и заполняло многочисленные рестораны, кофейни и кондитерские. Многочисленные призывные воззвания, расклеенные по городу, производили на них очень слабое впечатление, оказывается, что это ахвицерское хулиганье, носящее офицерские погоны, осмелилось даже устроить митинг, на котором было решено в добровольческие организации не записываться, как несоответствующие духу времени».

В самом конце декабря 1917 или в начале января 1918 года генерал Алексеев со штабом переехал в Ростов и расположился в особняке Парамонова. «Основоположника и первосоздателя» Добровольческой армии генерала Корнилова еще не было. Пышно расцветающий штаб генерала Алексеева и Деникина поражал своими размерами… В другом доме Парамонова было общежитие для служащих чинов штаба, по вечерам собирались по комнатам все «храбрые адъютанты, офицеры» и служащие молодые барышни, пили вино, хохотали и раздавались женские взвизгивания…

В общежитии штаба стоял смех, пьянствовали и флиртовали вовсю, и никто из этих «господ» не подумал, что их место там, где с завтрашнего дня начнет обильно литься наша кровь. До самого 1-го Кубанского похода я от штаба не получил ни одного добровольца, ни одного врача, ни одной сестры милосердия. Ни верховному главнокомандующему, ни просто главнокомандующему не было времени подумать о сражающихся».

14 января 1918 года И. К. Кириенко наконец-то был вызван в штаб Добровольческой армии, где от генерала А. И. Деникина получил задачу выдвинуться с Георгиевским полком на станцию Неклиновку и совместно с частями полковника А. П. Кутепова организовать там оборону. Но когда Георгиевский полк прибыл на эту станцию, то нашел там «одинокий паровоз с двумя вагонами, где жил полковник Кутепов. Станция была мертва. При полковнике Кутепове было только два офицера. Когда я рассказал полковнику Кутепову о Таганроге и его отряде и что он должен дать мне указания, то полковник Кутепов ответил, что уже больше недели как он оставил Таганрог, а отряд его состоял из нескольких десятков таганрогской молодежи, кое-как вооруженной, которая после столкновения с местными большевиками не захотела оставлять Таганрог и разошлась, а у него только 18 его гвардейских офицеров, высланных как охранение в направление на Киев, о чем он послал донесение в штаб и никаких указаний больше не имеет».