Главный удар немецкие войска нанесли в направлении тракторного завода, который оборонялся войсками трех стрелковых дивизий (112-я, 37-я гвардейская и 308-я). В 11 часов пехота противника с 50 танками прорвала оборону советских войск на стыке 112-й и 37-й гвардейских стрелковых дивизий. На следующий день бои велись уже на территории тракторного завода. Несмотря на ожесточенное сопротивление советских войск, к исходу 11 октября немецким войскам удалось овладеть тракторным заводом и в полосе примерно 2,5 километра выйти на этом направлении к Волге.
В целом обстановка в районе заводов «Тракторный», «Баррикады» и «Красный Октябрь» для советских войск создалась крайне неблагоприятная. Советское командование было вынуждено направить в район завода «Баррикады» дополнительно 138-ю стрелковую дивизию полковника И. И. Людникова, части которой прибыли туда в течение 16 и 17 сентября и сразу же подключились к обороне.
Дивизия вела упорные оборонительные бои на занимаемых рубежах до 20 октября. Германское командование также продолжало атаки, усилив группировку своих войск. Наконец-то ударами в южном и восточном направлениях немецким войскам удалось вклиниться в оборону дивизии и продвинуться на 200–300 километров. Но этот успех им достался дорогой ценой: на поле боя осталось свыше 800 трупов солдат и офицеров и 12 сожженных танков.
11 и 12 ноября немецкие войска развернули наступление во всей полосе обороны 62-й армии. Особенно ожесточенные бои развернулись в районе завода «Баррикады». К концу 11 ноября им удалось преодолеть оборону советских частей и на участке шириной в 500 метров прорваться к Волге. В последующие дни атаки продолжались на разных направлениях, но ни одна из них не достигла поставленных целей. Плацдарм 138-й стрелковой дивизии полковника И. И. Родимцева, размеры которого сократились до 700 метров по фронту и 400 метров в глубину, ликвидировать так и не удалось.
Во время боев в Сталинграде обеими сторонами была развернута настоящая снайперская война. Сегодня трудно сказать, кто ее начал и кто был победителем. Перед фронтом наступления немецких войск действовали сотни советских снайперов. Охота за головами стала своеобразным хобби. За каждых 40 убитых немцев советский снайпер получал медаль «За отвагу». Самым известным сталинградским снайпером стал Зайцев, который к 7 ноября убил 149 немцев.
Таким образом, в период с сентября 1939-го по ноябрь 1942 года немецкие войска, ведя преимущественно наступательные действия, получили определенный опыт овладения крупными городами, крепостями и промышленными районами. При этом в основе их военного искусства просматривалось стремление обойти город с нескольких сторон танковыми соединениями и блокировать соединениями пехоты. Лобовой штурм городов и крепостей пехотой производился крайне редко. Осажденные гарнизоны подвергались массированным налетам авиации, ударам артиллерии и склонялись к сдаче агитацией. Как правило, такие операции завершались успешно.
Крупной неудачей завершилась операция немецких войск по овладению Сталинградом осенью 1942 года. Именно при защите этого города в лучшем виде было представлено оборонительное упорство советских войск, готовность солдат и офицеров вести бой в любых условиях, несмотря на огромные потери. Приказ оборонять город Сталина до последнего действовал в самой прямой и жесткой форме. Ветераны говорили, что люди, направляемые в Сталинград с левого берега Волги, мысленно прощались с жизнью, мысленно ставя задачу продать ее как можно дороже. Поэтому, оказавшись в городе, бойцы и командиры думали не о том, как выжить, а только о бое, о нанесении потерь противнику. В штыковые атаки поднимались даже люди, до того практически не бывавшие в бою. Немецкие солдаты называли защитников Сталинграда сумасшедшими фанатиками и, как правило, отступали прежде, чем доходило до рукопашной схватки. Это было отмечено многими советскими, немецкими и другими зарубежными авторами и, вероятно, ни у кого не вызывает сомнения.
Прежде чем рассматривать вопросы военного искусства сторон во время Сталинградской битвы, требуется дать небольшие разъяснения. Главным из них было то, что к тому времени обе стороны обладали достаточными силами для проведения крупных войсковых операций. К лету 1942 года, по сравнению с июнем 1941 года, численность войск Германии и ее сателлитов на Восточном фронте увеличилась на 1 миллион человек и достигла 6,2 миллиона человек. Советский Союз смог к тому времени поставить под ружье почти 5,7 миллиона человек. И если для первой стороны это фактически был предел мобилизационного напряжения, то Советский Союз еще располагал достаточными людскими резервами. Так, к четвертому кварталу этого же года среднемесячная списочная численность войск действующих фронтов и отдельных армий РККА возросла почти на 700 тысяч человек и превысила 6,3 миллиона человек. Несмотря на то что к тому времени Красная Армия только безвозвратно потеряла почти 4 миллиона человек, советское правительство находило возможным до конца войны поддерживать численность действующей армии в пределах 6–6,7 миллиона человек.
Невосполнимыми для немцев оказались их людские потери, которые к началу августа 1942 года превысили 1,5 миллиона человек. Они подрывали не только боеспособность соединений и частей, а также настроение в войсках, но и портили политический климат в самой Германии.
Огромными были потери в немецкой боевой технике, восполнять которые становилось все труднее и труднее. В то же время советская военная промышленность, эвакуированная и развернутая за Волгой и на Урале, давала действующей армии все больше боевой техники и вооружения.
Исходя из этого, А. Гитлер и его ближайшее окружение хорошо понимали, что немецкие войска, вследствие понесенных потерь и возросшего сопротивления советских войск, уже не в состоянии вести стратегическое наступление на всем советско-германском фронте. Поэтому было принято решение наступать только на одном стратегическом направлении – на южном крыле фронта, сделав его главной, ключевой точкой Сталинград.
Но даже данное решение не поддерживалось некоторыми генералами и не считалось рациональным. Позже генерал А. Хойзингер писал: «Гальдер длительное время обдумывал мысль, не лучше ли нам окончательно перейти на Востоке к обороне, поскольку новое наступление было превыше наших сил. Но, во-первых, об этом нельзя было и заикнуться перед Гитлером; во-вторых, что бы это дало? Если бы мы предоставили передышку русским и смотрели, как возрастает угроза со стороны Америки, мы отдали бы инициативу противнику и никогда больше не смогли бы овладеть ею. Так что нам не оставалось ничего другого, как предпринять еще одну попытку, несмотря на все сомнения».
В это время, строя концепцию будущей военной кампании, военно-морское руководство Германии в записке от 20 февраля 1942 года выдвинуло свой стратегический план войны. Он предусматривал перенести центр тяжести на Средиземноморский театр военных действий для подрыва могущества Британской империи. Для этого главный удар по британским позициям предлагалось нанести на Ближнем и Среднем Востоке в сочетании с вспомогательным ударом через Кавказ.
«Из обоих стратегических направлений наступления против британских позиций на Ближнем Востоке одно ведет через Южную Россию и Кавказ и Иран, второе – через Средиземное море и Северную Африку в Египет (Суэц). Оба пути представляют большие трудности как для снабжения войск, так и с точки зрения местности. Слабость нынешних английских позиций в зоне Суэцкого канала не оставляет почти никаких сомнений в том, что стратегическая цель «Суэц» может быть достигнута быстрее, нежели преодоление Кавказа...»