Book.

Советскому командованию наряду с руководством боевыми действиями пришлось взять на себя заботу о местном населении. Эти обязанности были возложены на командующего 5-й ударной армией генерала Н.Э. Берзарина, назначенного военным комендантом Берлина. Комендатуры создавались во всех только что взятых районах города. Так как в городе возник голод, тыловые органы фронтов и армий организовали выдачу продуктов горожанам. Советские солдаты и сами делились пищей с детьми, женщинами и стариками.

26 апреля от группировки, окруженной в Берлине, удалось отсечь Потсдам — пригород столицы. На следующий день 47-я армия генерала Ф.И. Перхоровича совместно с соединениями 2-й и 4-й гвардейских танковых армий уничтожила отрезанные там немецкие войска.

В самом Берлине благодаря ударам с севера и юга противник оказался зажатым в узкой, не более 2–4 км, полосе, вытянутой с запад на восток почти на 20 км. К вечеру 28 апреля противник был рассечен на три части. Сообщение между ними сохранялось только по подземным коммуникациям. Чтобы советские войска не смогли использовать метро, А. Гитлер приказал открыть шлюзы на Шпрее, хотя он не мог не знать, что будет затоплен участок метро между Лейпцигерштрассе и Унтер-ден-Линден, где на станциях укрывались тысячи берлинцев.

В 22 часа генерал Вейдлинг доложил А. Гитлеру, что боеприпасов осталось приблизительно на два дня боя и что, по его мнению, дальнейшее сопротивление бесполезно. Генерал предложил план прорыва остатков немецких частей на запад, к англо-американским войскам. «Фюрер долго размышлял, — рассказывал уже в плену Вейдлинг. — Он расценивал обстановку как безнадежную». Мысль о прорыве А. Гитлер отклонил.

Советские войска упорно пробивались к Рейхстагу. С севера через реку Шпрее к Рейхстагу продвигалась 3-я ударная армия генерала В.И. Кузнецова. С юго-востока через плотно застроенную часть города наступали гвардейцы 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий. Генерал В.И. Чуйков поставил корпусам задачу: 28 апреля выйти в район Рейхстага и во что бы то ни стало взять его. С юга продвигалась 3-я гвардейская танковая армия 1-го Украинского фронта. Ее 9-й механизированный корпус генерала И.П. Сухова только что вышел к Ландвер-каналу. Утром 29 апреля он должен был форсировать его, а затем по Герингштрассе двинуться к Рейхстагу.

В соответствии с директивой Ставки ВГК от 23 апреля разграничительная линия между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами на севере заканчивалась Ангальтским вокзалом, расположенным в центральной части города в 2 км южнее Рейхстага. 28 апреля войска 1-го Белорусского фронта овладели вокзалом.

Это являлось нарушением установленной границы, так как вокзал входил в полосу наступления 1-го Украинского фронта. В нем еще больше, чем командование 1-го Белорусского фронта, были повинны Генеральный штаб и Ставка, которые не сумели обеспечить на должном уровне взаимодействие двух фронтов, направив их на одну и ту же цель. Основная причина перемешивания войск заключалась в несвоевременном разграничении районов действий фронтов.

С началом Берлинской операции граница между войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов была определена всего-навсего на глубину 50 км — до Люббена. Несмотря на то что войска маршала Конева ворвались в Берлин 21 апреля, Ставка установила разграничительную линию между фронтами в городе только 23 апреля. Трудности не замедлили сказаться. И.С. Конев и Г.К. Жуков начали получать от своих войск одно донесение за другим о том, что собственная авиация наносит по ним удары. Разобраться, авиация какого фронта виновата в этом, в тех условиях было невозможно.

Назначенная 23 апреля разграничительная линия, упорядочив действия войск на суше, не устранила неразберихи в воздухе. По мере продвижения к центру Берлина она нарастала. Летчики нередко ошибались. Как докладывало командование 3-й гвардейской танковой армии, 16-я воздушная армия, входившая в состав 1-го Белорусского фронта, нанесла случайный удар по 6-му гвардейскому танковому корпусу, причинив ему серьезный урон. Случалось, что танкистов генерала П.С. Рыбалко бомбила авиация своего же фронта. Дело доходило до того, что генерал П.С. Рыбалко попросил И.С. Конева совсем убрать авиацию. Когда все войска устремились к Рейхстагу, даже артиллерия иногда обстреливала своих соседей.

28 апреля, наступая на запад южнее Ландвер-канала, 29-й гвардейский стрелковый корпус 8-й гвардейской армии пересек железные дороги, которые идут на север к Ангальтскому и Потсдамскому вокзалам. При этом продвижение 9-го механизированного корпуса армии генерала Рыбалко на север, вдоль железных дорог, к Ландвер-каналу, пришлось как раз по тылам 8-й гвардейской армии. Последствия продвижения войск перпендикулярно друг другу могли быть непредсказуемыми.

В 20 часов 45 минут И.С. Конев направил Г.К. Жукову телеграмму: «По донесению Рыбалко, армии Чуйкова и Катукова получили задачу наступать на северо-запад по южному берегу Ландвер-канала и таким образом режут боевые порядки войск 1-го Украинского фронта, наступающих на север. Прошу изменить направление наступления армий Чуйкова и Катукова». Копия телеграммы тут же была передана в Москву начальнику Генерального штаба генералу А. И. Антонову.

Получив телеграмму командующего 1-м Украинским фронтом, Г.К. Жуков доложил И.В. Сталину, что наступление частей И.С. Конева по тылам 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий создало путаницу и перемешивание частей, что крайне осложнило управление боем. Затем он сделал вывод, что «дальнейшее их продвижение в этом направлении может привести к еще большему перемешиванию и затруднит управление».

Г.К. Жуков просил установить новую разграничительную линию между фронтами или заменить войска И.С. Конева в Берлине войсками 1-го Белорусского фронта. Буквально через несколько минут Москва установила такую разграничительную линию, которая требовала вывода армий Рыбалко и Лучинского из города на запад.

В результате этого за разграничительной линией, которая устанавливалась с 24 часов 28 апреля, оказался 9-й механизированный корпус, продолжавший по-прежнему наступать к Рейхстагу. Но, получив директиву Ставки, И.С. Конев приказал П.С. Рыбалко отвести войска. «Он (генерал Рыбалко. — Авт.) буквально должен был пересилить себя, чтобы выполнить мой приказ, — вспоминал маршал Конев после войны. — И я не склонен его осуждать за эти хорошо понятные мне личные переживания».

Бой на Эйзенштрассе

Первой к Рейхстагу вышла 3-я ударная армия. Наступая с севера, ее 79-й стрелковый корпус прорвался к мосту через Шпрее и после ожесточенных боев в ночь на 29 апреля захватил его. От моста до Рейхстага оставалось каких-нибудь 500 м, но они оказались необычайно трудными.

Фашисты обороняли Рейхстаг буквально из последних сил. Площадь перед зданием занимали отборные подразделения СС и батальон фольксштурма. Предыдущей ночью сюда для подкрепления прибыли три роты морской школы из Ростока. Почти 5 тысяч немецких солдат и офицеров, сосредоточенных у стен Рейхстага, боевые действия которых поддерживали три дивизиона полевой артиллерии и зенитный артиллерийский дивизион.