Прибыв в Тарки, Алексей Петрович послал акушинцам письмо, в котором требовал от них присяги на верность России, возврата пленных и высылки заложников от наиболее знатных фамилий. Он предупреждал, что в случае отказа город будет взят штурмом.
В начале декабря войска начали наступление. Горцы, верные своей тактике, отходили, не принимая решающего сражения. Тем не менее 19 декабря оно все же произошло у аула Леваши. После двухчасового упорного боя кавказцы рассеялись по окрестным лесам и ущельям. Командующим было приказано «истреблять селения и, между прочим, был разорен прекраснейший городок до 800 домов, Уллу-Айя называемый. Оттуда с такой поспешностью бежали жители, что оставлено несколько грудных ребят. Разорение нужно было как памятник наказания гордого и никому доселе не покорствовавшего народа…
После этого многие старшины деревень пришли просить помилования. Не только не тронул деревень их, но даже не позволил войскам приближаться к оным, дабы не привести в страх жителей. На полях хлеб, все заведения и стада их остались в неприкосновенности. Великодушная пощада, которой не ожидали, истолковала акушинским народам, что одною покорностью могут снискать себе спасение, и многие являлись с уверенностью, что они найдут снисхождение».
Саму же Акушу русские войска заняли без боя. Жители присягнули на верность России. Для решения некоторых организационных вопросов на месте, Ермолов назначил главным кади старика, известного рассудительностью и миролюбием. Местные жители приветствовали это назначение. В качестве заложников были взяты представители 24 знатных местных фамилий, которые были отправлены в Дербент, где содержались достойным образом с единственным запретом покидать город. На все население провинции была наложена незначительная дань как символ зависимости от России. Имущество мятежников было частично роздано мирному населению. В знак благодарности акушинцы поднесли Алексею Петровичу саблю, искусно украшенную серебром и золотом.
Еще одной немалой пользой обернулось для русских взятие Акуши. В захваченном архиве бывшего главного кади были обнаружены весьма ценные документы, характеризующие отношения некоторых кавказских правителей как к России, так и между собой. «С достоверностью узнал я о связях Сурхай-хана Казикумыхского и Мустафы-хана Ширванского с Дагестаном и о стараниях их возмущать оный против нас… — пишет Ермолов. — Из захваченных письменных дел главного кади открылись тайные действия многих других изменников и злодеев, и в особенности умцея Каракайдакского и хана Аварского. Мать сего последнего, имевшая двух своих дочерей в замужестве за шамхалом Тарковским, просила письмом акушинского кади, чтобы он постарался схватить шамхала и доставил бы ей удовольствие напиться его крови. Какие нежные чувства женщины и великодушная попечительность о зяте!»
Падение Акуши спасло защитников Чиракского укрепления, которое в течение нескольких дней осаждал и штурмовал Сурай-хан Казикумыхский с шестью тысячами воинов. Известие об успехах русского оружия в Акушской провинции «в такой привело ужас Сурай-хана, что он не только сам бежал и толпы его рассеялись, но послал даже в город Казикумык приказание, чтобы семейство его удалилось в горы».
При осаде Чиракского укрепления противник попытался прежде всего занять находившуюся вблизи него мечеть, с минарета которой можно было наблюдать и обстреливать оборонявшихся. Когда командир подразделения, защищавшего мечеть увидел, что удержать ее невозможно, он отправил подчиненных в укрепление, а сам с четырьмя добровольцами засел в минарете. Горцы, будучи не в состоянии овладеть минаретом, подкопали его основание и опрокинули строение на землю. Лишь таким образом они покончили с мужественными защитниками, трупы которых были растерзаны на куски на глазах у их товарищей.
Экспедиция 1819 года частично «навела порядок» в Северном Дагестане, вытеснила в горы наиболее враждебных России правителей, усмирила отдельные народы. В целом она была успешной, хотя потери российских войск составили 206 человек убитыми, 450 ранеными и 36 пленными. Удовлетворенный Ермолов убыл в Тифлис.
В 1820 году под ударами русских войск прекратило существование независимое Казикумыхское ханство. В августе следующего года в сражении у селения Аймяки соединение генерал-майора А. А. Вельяминова разгромило войска Мехтулинского хана. В результате активных наступательных действий Ермолову удалось к концу 1821 года захватить обширные районы Северного Дагестана и создать там плацдарм для наступления на Чечню с востока.
В феврале 1822 года в Чечню из Грозной была направлена карательная экспедиция во главе с полковником Н.В. Грековым. Следуя по маршруту Хан-Кале, Урус-Мартан, отряд вышел к Шали, где произошел бой с чеченцами. После этого командир отряда решил «истребить Шали, как деревню, в коей произошло начало гнусной измены и злодейства». Этот замысел и был осуществлен 11 февраля. «К вечеру не осталось в деревне ни одного фруктового дерева и ни одного дома», — доносил Греков командующему. На следующий день таким же образом была разрушена деревня Атаги.
Оправдывая свою жестокость, Греков писал: «Я уверен, что истребление двух сильных злодейских деревень, падение многих зачинщиков возмущения… послужит лучшим толкованием чеченскому народу о положении оного. Какие бы ни употребляли мошенники обольщения, не могут они вознаградить потерь, понесенных истреблением домов и садов, стоящих тысячам жителей приютом. Это пример весьма сильный и для покорных, и для неповинующихся».
Подобные экспедиции имели место на протяжении 1822 и 1823 годов. Но их особенностью стал поиск русскими опоры среди местной знати, владения или подданные которой объявлялись «мирными». С теми же, кто продолжал сопротивление, расправлялись нещадно. Политика «кнута и пряника» стала поводом для обвинений Ермолова в соблюдении корыстных интересов, которые то и дело поступали в Петербург от некоторых чиновников с Кавказа. В самой же столице имелись силы, недовольные наместником по другим причинам. Общие усилия недоброжелателей делали свое дело. В Тифлис то и дело приезжали различные комиссии, которые только мешали работе. Не выдержав, Алексей Петрович в январе 1824 года направил донесение непосредственно на имя императора.
Александр I внимательно изучил документ и остался доволен его содержанием, поручив исполняющему должность начальника Главного штаба генералу И.И. Дибичу уведомить о том Ермолова. В виде поощрения службы России отдельным представителям чеченской знати по ходатайству наместника высочайше жаловались обер-офицерские чины. Так, в ответном письме И.И. Дибича к Ермолову было указано, что Государь император с удовольствием соглашается на испрашиваемое вашим высокопревосходительством награждение…жалуя Кучуку-Бековичу чин капитана, а владельцев Мундара Алибкачева и Кагермана Алхазова чинами прапорщиков.
Тогда же, в январе 1824 года, А.П. Ермолов снова встречался с Шали Бей-Булат Таймиевым, который к тому времени уже побывал в Дагестане, стал поклонником мюридизма и пролил немало русской крови. Но, потерпев ряд поражений, хитрый горец вновь высказал желание служить России. Но на этот раз Алексей Петрович был более осторожным и предъявил встречные условия. Пока шел торг, Шали Бей-Булат Таймиев убил кумыхского князя Месхти-Гирея — ставленника Ермолова — и ушел в горы. В июле 1925 года он с войском численностью в две тысячи человек вновь напал на русские укрепления, все разграбил и захватил заложников. 25 ноября он даже пытался взять в плен самого Ермолова, но эта попытка закончилась неудачно.