С этой директивой Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тот же час передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года.
Об этом же пишет в своих мемуарах и Г. К. Жуков. В частности, он отмечает, что сведения о подготовке Германией агрессии против СССР были известны Генеральному штабу, и тут же признается: «В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость проведения в жизнь срочных мероприятий, предусмотренных оперативно-мобилизационным планом. Конечно, эти мероприятия не гарантировали бы полного успеха в отражении вражеского натиска, так как силы сторон были далеко не равными. Но наши войска могли бы вступить в бой более организованно и, следовательно, нанести противнику значительно большие потери. Это подтверждают успешные оборонительные действия частей и соединений в районах Владимир-Волынского, Равы-Русской, Перемышля и на участках Южного фронта».
Теперь вспомним, что мобилизационный план был разработан Генеральным штабом и утвержден только в феврале 1941 года. После этого в штабы военных округов были направлены только частные директивы, в которых указывались мобилизационные задания, календарные сроки основных мероприятий, в том числе и конечные сроки разработки окружных мобилизационных планов – 1 июня 1941 года, а в Западном Особом военном округе – 15 июня 1941 года.
Ниже Г. К. Жуков пишет: «Сейчас бытуют разные версии по поводу того, знали мы или нет конкретную дату начала войны.
Я не могу сказать точно, правдиво ли был информирован И. В. Сталин, может быть, получал лично, но мне не сообщал.
Правда, он однажды сказал мне:
– Нам один человек передает очень важные сведения о намерениях германского правительства, но у нас есть некоторые сомнения…
Возможно, речь шла о Р. Зорге, о котором я узнал после войны».
Могло ли военное руководство самостоятельно и своевременно вскрыть выход вражеских войск непосредственно в исходные районы, откуда началось их вторжение 22 июня? В тех условиях сделать это было крайне затруднительно.
К тому же, как стало известно из трофейных карт и документов, командование немецких войск произвело сосредоточение собственно на границах в самый последний момент, а его бронетанковые войска, находившиеся на значительном удалении, были переброшены в исходные районы только в ночь на 22 июня.
Ближайшим заместителем начальника Генерального штаба РККА был начальник Оперативного управления. Накануне войны эту должность занимал Николай Федорович Ватутин. Это был сравнительно молодой генерал (родился в 1901 году), который в 1929 году окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе и год проучился в Академии Генерального штаба, из которой был выпущен досрочно в 1937 году в связи с арестами многих военачальников.
Он занимал должность начальника штаба Киевского Особого военного округа во время освободительного похода советских войск в Западную Украину, а с 1940 года возглавлял Оперативное управление Генерального штаба. По воспоминаниям многих современников, Н. Ф. Ватутин был грамотным и думающим человеком, способным решать объемные и сложные задачи. Он имел некоторый опыт планирования военных действий в рамках завершающихся операций советско-финляндской войны и действий войск военного округа во время освободительного похода. Но этого опыта было явно недостаточно для решения задач в масштабе начального периода Великой Отечественной войны.
К сожалению, даже из имевшихся сообщений не всегда делались правильные выводы, которые могли бы оперативно и авторитетно ориентировать высшее руководство. Вот в связи с этим некоторые документы из военного архива.
20 марта 1941 года начальник Разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана.
…По сообщению нашего военного атташе от 14 марта, указывалось далее в докладе, немецкий майор заявил: «Мы направляемся на восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь, нефть. Тогда мы будем непобедимыми и можем продолжать войну с Англией и Америкой».
Наконец, в этом документе со ссылкой на сообщение военного атташе из Берлина указывается, что «начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года».
Однако выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снимали все их значение. В конце своего доклада генерал Ф. И. Голиков писал:
«1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».
Итак, Ф. И. Голиков занимал пост начальника Разведывательного управления и заместителя начальника Генерального штаба с июля 1940 года. Его доклад готовился для высшего руководства страны и шел под грифом «исключительной важности». Такие доклады готовятся обычно очень тщательно и не могут быть основанными на словах какого-то «немецкого майора». Они требуют сбора и анализа десятков, а то и сотен различных источников информации. И, как свидетельствуют другие военачальники, такая информация была, в том числе от военного атташе в Берлине, резидентов агентурной разведки в странах – союзниках Германии.
Теперь об агентуре самого Разведывательного управления Генерального штаба (ныне Главное разведывательное управление). Данный орган существует главным образом для того, чтобы вести военную разведку в интересах безопасности страны и тщательно изучать вероятного противника. Приход германских войск на территорию Польши создавал идеальные условия для организации разведывательной работы в этой стране. Чехословакия, оккупированная Германией, также была хорошим полем для деятельности советской военной разведки. Венгрия многие годы рассматривалась Российской империей и Советским Союзом в качестве вероятного противника, что требовало наличия там расширенной агентурной сети. Советский Союз только недавно завершил войну с Финляндией и не имел оснований доверять ее правительству. Румыния также была обижена отторжением Молдавии и Бессарабии и поэтому требовала постоянного пристального внимания. И не приходится сомневаться, что Разведывательное управление Генерального штаба имело свою агентуру в этих странах и получало от нее соответствующую информацию. Приходится сомневаться в качестве этой агентуры, информации и правильности реакции на нее Ф. И. Голикова и Г. К. Жукова.
С 14 января 1941 года Г. К. Жуков уже работал в Генеральном штабе (постановление Политбюро № П25/85 от 14.1.41 о назначении начальника Генерального штаба и командующих военными округами), входил в курс дела, знакомился со своими заместителями, начальниками управлений и отделов. Дважды, 29 и 30 января, он вместе с наркомом обороны был на приеме у И. В. Сталина. Тревожную информацию с советско-германской границы он получал постоянно, знал о неготовности Красной Армии к войне с Германией и в начале февраля отдал указание начальнику Оперативного управления Генерального штаба генерал-лейтенанту Г. К. Маландину к 22 марта подготовить уточненный оперативный план на случай нападения Германии на Советский Союз. Затем 12 февраля вместе с наркомом обороны С. К. Тимошенко и начальником организационно-мобилизационного управления генерал-майором Четвериковым Г. К. Жуков представлял И. В. Сталину мобилизационной план, который был утвержден практически без поправок. Таким образом, выходит, что Генеральный штаб основательно готовился к отражению фашистской агрессии.